нурманн, да еще и плащом своим в лицо запустил, отвлекая меня.
Нурманн ударил тесаком, я парировать удар не успевал, поэтому просто перехватил лезвие рукой. Если бы он бил настоящим мечом, то я, конечно, так сделать не рискнул бы. Но он бил тесаком из не самого лучшего металла. Кольчужная перчатка выдержала. Руку, конечно же, от удара отсушило, но я сжал лезвие в кулаке и дернул на себя, приблизившись вплотную к врагу. Изо рта нурманна на меня пахнуло ядреной смесью чеснока и перегара. Викинг обалдело посмотрел на мою ладонь, сжимавшую тесак, не веря своим глазам. И напоролся на нож, который я умудрился выдернуть из ножен.
Я почувствовал, как кованая крепкая сталь раздвинула кольца кольчуги и вошла в тело врага. Резко надавил, распорол противнику половину живота, от пупа до бока, и, разжав руку, сжимавшую лезвие тесака, отпрыгнул назад, выдернув из тела свой нож. Из раны хлынула почти черная кровь. Я пропорол ему печень. Нурманн упал на колени и начал заваливаться на песок. Я мимоходом полоснул его клинком по шее и рванул к ладье.
Над бортом показался еще один нурманн, замахивающийся копьем для броска. Кречет белой стрелой пролетел над его головой и скрежетнул когтями по шлему, сбив викингу прицел. Копье улетело в никуда. На борт, опережая меня, взлетели Бермята с Беляем. В два удара они срубили врага и схлестнулись с последним – хевдингом. Он был превосходным воином и играючи отбивал выпады моих товарищей. Но геройствовать я своим друзьям не дал – выждал момент, когда хевдинг развернулся боком ко мне, и метнул нож. Клинок вонзился викингу в горло, разрубив гортань. Главный разбойник захрипел и шлепнулся в воду, перевалившись через борт. Меча из руки он так и не выпустил, умер как герой. Попадет в свою Вальхаллу.
Пока Бермята и Беляй проверяли ладью, я добил оставшихся на берегу викингов. Потом свистнул, вызывая из укрытия пацанов, и пошел вытаскивать из воды тело хевдинга. Парни выскочили из кустов, вереща от радости. Еще бы – в первом же настоящем бою они уложили своими стрелами двух здоровенных нурманнов! Это же какие трофеи!
А трофеи были знатные. Помимо самой ладьи, по словам Бермяты находящейся в очень хорошем состоянии, нам достались доспехи и оружие. А еще груз – полсотни тюков с мехами, пять бочонков с воском и пять с медом, несколько больших вязанок готовых стрел. Но помимо материальных ценностей были еще и живые – четыре молодые и симпатичные девки и шестеро парней. Все, за исключением одного эста, из племени кирьялов, как пояснил мне Бермята.
Причем эста, после быстрого допроса, Бермята собственноручно зарезал, пояснив, что тот слишком строптивый, все равно рабом жить не станет и обязательно сбежит, да еще и прибьет при этом кого-нибудь. Ну что ж, ему видней…
Зато всех остальных Бермята одобрил, объявив их тут же нашими рабами. Ловко, я смотрю, тут дела делаются.
Но самая интересная находка ждала нас под тюками с меховой рухлядью. Это был пленник, связанный по рукам и ногам веревками, и опутанный крепкой рыбацкой сетью, полуголый, в одних штанах из волчьей
