бестолковый разговор, она подхватила его под руку и повела на Страстной бульвар.
Ночь крутила свою черную шарманку.
Они спустились в уютный подвальчик. Агния заказала два одинарных виски. Официант с барменом удивленно разглядывали пожилую парочку
– женщину в дорогом прикиде и старичка в квелом пиджаке. Потому что положено пенсионерам на ночь пить кефир, если он им достанется.
Через две недели после похода в театр Петя расхрабрился и сделал предложение. Агния была почти в шоке. То есть она не могла не видеть, как он поедает ее глазами, мнет руку, но что дойдет до этого… представить не могла.
В ласковый день бабьего лета, там же, у близкой серебристой реки на Воробьевых, Петя приобнял ее и сказал:
– Аня. Зачем тянуть бодягу? Мне шестьдесят пять, а тебе… шестьдесят три, постой, шестьдесят четыре, кажется. Кто знает, сколько нам осталось? Не вечные мы. Перед Натой я чист, прошло уже полтора года. И Лариса не кинет в меня камень. В общем, я прошу твоей руки. Что скажешь?
Петя церемонно наклонился и коснулся ее губ своими сухими губами.
– Ты….– заплакала Агния,
– ты похорони меня вместе с Валечкой. Я памятник новый сделала, только выбить осталось… на плите.
– Что ты сразу о смерти?
– Обиделся Петя.
– Ведь неизвестно, кто первый. Я так, гипотетически сказал, мол, не стоит тянуть.
Ах Петя, если бы он знал! Вправе ли она…
– все плыло, кружилось перед глазами. Дождалась! Свершилось невероятное. Чего не могла дождаться в жизни. Вот ведь какой финт копытами! Она еще успеет побывать замужем на излете своих считанных дней. Ната, пожалевшая, обласкавшая, допустившая до своей семьи, это твоя последняя милость, подарок. Уже с того света.
Неизвестно кем снятая речная посудина, с пьяной музыкой, с прыжками за борт, надоевший плеск воды
– все, все растворилось, размякло в ней, обернулось сладкой мелодией. Даже губная гармошка, лежавшая у Пети на коленях, показалась свирелью Пана, с итальянской картины. Ее последние месяцы станут щемяще
– сладкими, как Ремарк, «Жизнь взаймы». Когда смерть рядом, но есть и любовь, и они так переплетаются, и непонятно, что важнее.
Почему Петя ничего не говорит о чувствах, к ней, совсем не говорит. Почему? Ничего, еще скажет. Агния вытерла слезы, встала, распрямила спину. Начнется новая жизнь.
– Ты не ответила мне, Анюша.
– Где
– то далеко прозвучал Петин голос.
– Как не ответила?
– Она осыпала благодарными поцелуями его лицо, словно ставшее родным.
– Ты прямо как молодая,
– смутился Петенька, а она вела его на горку, к кирпичному красавцу, в свои хоромы, где они будут жить. Не в его же малогабаритке, с паутиной в аквариумах.
Петя, приглушив дыхание, ступал по мягкому ковру, Агния слышала, как хрустнули у него пальцы, видела, как по
&
