он снова приподнял ее над водой.
– О, кей! О, кей!
– Глупо мотала головой Агния.
А он уплывал в лабиринт каналов, становясь все дальше от нее. Ихтиандр, полупризрак.
Смешно махать рукой
– прощай, мой голубок! Марио! Смешно думать, что она приглянулась ему, это же входило в названную сумму, это заработок. Но будь ее воля, она бы поплыла за ним рыбкой, загадочная русская душа.
– Агата, что с вами? Куда вы пропали?
– Тормошила Антонина.
Агния приглаживала волосы. Во все сует нос! Куда от нее деться?
– Да, по
– моему у вас было интересное приключение,
– не унималась Клещева.
– Моя бабушка говорила: не ешьте рыбу в темноте.
– Почему?
– Не поняла Агния.
– Можно подавиться костями.
– Антонина ухмыльнулась, как хитрый бес.
И вот они снова на колесах, катят по автобану, во Флоренцию, и ничего нет вокруг, одна серая дымка.
– Существует гипотеза,
– заученно
– устало говорит в микрофон Тамара,
– что Данте вообще не знал Беатриче, это плод его воображения, творческой фантазии.
– Но Агния не слушает ее, прикрыла веки, делает вид, что спит, чтоб не докучала Тонька. Она слышит только свое тело, принявшее молодую плоть. Оно все еще дрожит, вспоминая. Оно вряд ли забудет.
Во Флоренции Агния заблудилась. Они поднялись на Мост Ювелиров, вошли в Галерею Уфицци, и Тамара сразу же сдала их гиду. Куда
– то удалилась с Му
– Му, оказавшимся не таким уж молчуном, экскурсии не входили в ее обязанность.
– Наша Томка может только отвести пожрать, да по… ать,
– ехидничала хулиганка Антонина.
Галерея столь впечатляла, являла такое изобилие живописи
– Агния сразу поняла, у нее ни глаз, ни ног не хватит это обойти. Решила обозреть главную жемчужину
– полотна Ботичелли, не ошиблась, не опростоволосилась в выборе. Никакие репродукции или альбомы не могут воспроизвести великого Сандро, ливень его красок, от мощных мазков, до кисеи тончайшего дождика. Парящая «Весна», в хороводе вытканных по воздуху цветков
– вот уж неземная женщина, даже думать не хотелось о каком
– то прототипе. Это Передвижники ничего не могли выдумать сами, все писали с натуры. Совсем другая
– Паллада с Кентавром, строгая тетка с секирой, запустила пальцы в волосы смиренного человека
– коня. Нет, не погладить, сделать ему секир
– башку. Агния, в простоте, пожалела античного мутанта, а не себя, хотя ей предстояло уйти из жизни через каких
– то полгода.
У выхода она встретила Антонину,
