митинг? Небось в Интернете?
– Обозлилась Агния.
– Да, из него.
– А какое сегодня число?
– Ведь первое апреля!
Они хлопнули себя по лбу и пошли в подвал напротив, пить пиво.
Антонина добровольно взяла на себя все заботы по устройству ее поездки в Италию. И как-то само собой получалось, что Агния должна купить путевку и ей. За 600 долларов.
– Я подумала… и вам надо сделать заграничный паспорт.
– Да, да, my darling,* – слета ухватила свой сыр клювастая Антонина. —Ваш английский еще не окреп, вы и думать по-английски не можете, куда уж свободно объясняться.
Разве не будет переводчицы с итальянским? Но слово – не воробей, а другая, каркающая птица.
Когда Агния протянула Антонине свой паспорт для похода в ОВИР, и она открыла первую страницу, ей показалось, Клещева как-то странно посмотрела на нее. Но взгляд ее слегка косящих глаз действительно был иногда странноватым. Что ж, удивилась моей старой фотографии.
Надо отдать должное Клещевой, она подобрала оптимальный тур
– Милан, Венеция, Флоренция, Рим, на восемь дней; самолет, хорошие гостиницы. Невдомек было Агнии, что маршрут
– дежурный шоколадный набор. Антонина уверяла, группа небольшая, что надо. Агния увидела их всех у стойки в аэропорте, они сгрудились вокруг переводчицы, раздавшейся не по годам девицы. Странный парень с наушниками, он не выключал плеер всю поездку
– мог бы его слушать, никуда не выезжая. Говорливый кругленький стоматолог, со своей аморфной спутницей, наверное, с медсестрой, которую выдавал за жену, слава богу, зубы ни у кого не болели. И наглухо застегнутая, словно траченная молью, пожилая провинциальная профессорша
– филолог, с камерой.
Только Агния с Антониной по
– европейски были в майках, в шортах, сверкали венозными ногами.
Разгон… толчок… взлет, тьфу!
– Стучала пальцами по кожаному подлокотнику Агния, пока самолет тяжело набирал высоту. Антонина поглаживала свое экзотическое кольцо и что
– то бормотала, обращаясь к вождю неведомого племени. Она вся извертелась у иллюминатора от невозможности задымить, попросила двойной джин со льдом. Смотрела хитрющими глазами то на Агнию, то на табло туалетной комнаты, предупреждающее о штрафе за курение.
Ну не наглость ли? Потерпеть она не может. Пройда, вруха. И сына у нее никакого нет, хоть одно фото было бы дома…
Агния прикрыла веки и незаметно для себя упала в сон. Сон был из детства, странный, мать везла ее в эвакуацию из осажденной Москвы, бомбили поезд. В реальности этого не происходило, добрались в относительном благополучии, и ничего не могла она помнить из младенчества, из своих полутора лет… В траве, как выпотрошенные куклы, валялись голые, мертвые люди, плоские
– орнаментом снега, следами пришельцев на выгнутом вереске; синий зверек мозга не поспевал. Несся мраморный вой, оказывается, вой может иметь цвет. Жеребята выбились из теплушки и теперь летели над полем, и она путалась у них в ногах,
