триста одаренных детей.
За прошедшее с 1962 года время в особняке делали только ежегодный косметический ремонт, от которого к концу учебного года не оставалось и следа. Многие, в том числе и сам Митя, не задумывались о причинах такой ситуации, хотя они были очевидны: недостаточно метража для учебных площадей, общественных пространств, технических помещений, а уж про места общего пользования и говорить нечего.
О том, чтобы прекратить развитие школы, не могло быть и речи, но и туалеты вместо классов сделать было нельзя. Школа задыхалась – ей не хватало места. А взять дополнительное пространство было неоткуда.
Вихров прошел мимо вахты, повернул в коридор, приветствуя попадавшихся на пути педагогов, и оказался в собственном кабинете. Часы на стене показывали 10:15.
Он знал, что примерно часа через полтора в кабинете появится Исаак Нахимович Варшавский. Встречи у них назначено не было, Варшавский приходил в Митин – то есть на самом деле в бывший свой – кабинет каждый день. Просто потому, что идти ему больше было некуда.
Сначала, в течение первых двух-трех недель, это выглядело как передача дел преемнику. Хотя на самом деле никаких дел никто, конечно, не передавал – передавать было нечего. Вихрова в школе прекрасно знали, а сам он отлично знал порядки, которые были заведены в Шуховке. Исаак Нахимович разве что сообщил ему телефоны Главного управления культуры и телефоны аварийных служб, причем последнее было поважнее – засоры канализации, прорывы водопровода случались в школе чаще, чем ей требовалась помощь чиновников.
А потом Варшавский просто приходил и сидел в кабинете вместе с Митей, и вся школа, разумеется, считала это странным. Хотя документы теперь подписывал Вихров и на нем лежала ответственность за школу, в первые месяцы он ее особо не ощущал- может быть, как раз по той причине, что рядом все время был Исаак Нахимович.
Некоторые из педагогов иногда доверительно шептали Мите на ухо что-то наподобие: «Ты должен сказать ему: хватит сюда ходить, век закончился…» Слышал он и ставшую популярной среди педагогов шутку о том, что раньше у школы был один директор, а теперь – целых два.
Вихров не обращал на все это никакого внимания: ему было проще выслушать разговоры за спиной, шепот на ухо и покивать, чем сказать что-то неуважительное Варшавскому и тем более выставить его из кабинета.
Дверь кабинета открылась, и вошел Исаак Нахимович. Поздоровавшись с Митей, он повесил на вешалку плащ и подсел к столу, выложив на него пачку сигарет «Дымок».
Стол бывшего директора был завален бумагами – папок на нем не было, и кипы листков лежали в полном беспорядке, скрывая под собой телефонный аппарат и пепельницу.
– Митя, – сказал Варшавский, не разжимая губ, чтобы не выпала сигарета. – Я тут подумал, что забыл тебе сказать одну важную вещь. – Варшавский остановился, роясь в листках на столе в поисках спичек.
Спички нашлись, Варшавский машинально встряхнул коробок
