не моя кузина. К счастью.
Он помолчал, но все-таки добавил то, что я и так знала.
– Ты ее кузина.
Максим был прав. Я резко начала ощущать себя иначе после событий в оранжерее.
– Что-то от Аллы просыпается во мне. Что-то… нехорошее. Агрессия. Когда я метаю спортивные ножи, я представляю людей, Максим. Всех, кого бы я хотела поставить к стенке.
– Вот это я и люблю в тебе, Кирыч.
– Черную сторону латентной убийцы?
– Серой стороны в тебе не осталось.
– А белой?
– А белой в нас нет с того пикника.
Я повернула к нему голову.
– Ты мне все рассказал? Ты не знаешь, кто убил моих сестер?
– Один из тех, кто был там. Или никто, и следствие не ошиблось – они сорвались, – ответил он. Помолчав, добавил: – Ты никогда не остановишься? Не перестанешь выискивать правду?
Прикрыв глаза, я приблизилась к нему первой.
– Поэтому пошла в следователи. Я узнаю, что произошло. И, Макс, мы ведь с тобой не убийцы? Ты ведь понимаешь, что я не серьезно про… ножи?
Я спросила, а он испугался слова «убийцы», и его пробрала дрожь, что передалась мне тоже.
– Мы спасли семерых в оранжерее. Если бы Алла выстрелила… – пояснила я свою мысль.
Снова расслабившись, он провел пальцами по моей щеке, продолжая то здесь, то там еле ощутимо касаться губами моего лица, шеи, плеч. Он не целовал меня, он словно бы боялся нашего сближения больше, чем я сама.
– Шестерых, Кирыч. Меня ты спасла только сегодня.
Наши глаза больше не смотрели прямо друг на друга, теперь их привлекали губы. Долгое томительное сближение пересохших друг по другу душ, знающих в томящейся пустыне каждую песчинку, мечтающих о передышке, пусть мимолетной, пусть до следующей бури, что случается раз в столетие, – мы оба желали перестать мечтать о воде, почувствовав дождь губами, оказаться в оазисе на миг или навсегда, что сейчас одно и то же.
Но мы не могли. Мы не были готовы вкусить и напитаться друг другом.
Как одинаково заряженные магниты, я отталкивалась от Максима, а он от меня – столь же мучительно медленно, миллиметр за миллиметром, не в силах преодолеть сопротивление. Мы так и не коснулись губами губ друг друга. К счастью, меня не прострелил лицевой паралич от неожиданности, когда в домофон раздался звонок, оповещающий о доставке новых легинсов.
Спустя три попытки курьера дозвониться и достучаться, Максим зажмурился, отстраняясь от меня, резко оттолкнулся руками от пола и вскочил на ноги, перепрыгивая цветочные кучи, бегом забрал пакеты и вернулся в коридорный полумрак.
Но меня там уже не было.
Я решила подождать на кухне, встав так, чтобы нас разделяла широкая барная стойка.
Магниты все еще были заряжены одинаково, и коснуться его губ я не могла.
– Кира? – поставил он пакеты на столешницу. – Это не какой-то пранк? Не месть? Не прикол? С тестом на родство?
– Думаешь,
