А! Да! Что будет ждать вас у крайнего дома!.. Всё! А зачем он будет вас ждать, дядя?
В ответ мужчина пожал плечами и улыбнулся:
– Благодарю! Знаешь, Недзи, ты ведь был очень храбрым минувшей ночью. Сдаётся мне, ты станешь великим человеком! Как считаешь?
Мальчик ничего не ответил, лишь тоже – пожал плечами и улыбнулся в ответ, после чего побежал обратно. Оставшись один, монах вышел из воды и примерил наряд. Под рубашкой оказалось кое-что ещё: бусы из необычных разноцветных камешков на прочной шёлковой верёвке. Он надел новую шляпу и даже дивное украшение, но обувь понёс в руках. В деревне его уже ждали жители, которые считали своим долгом ещё раз поблагодарить спасителя, да ещё и сопроводить до назначенного места встречи. Дойдя до одинокого захудалого дома, стоящего среди голого поля и обозначающего конец «цивилизованной территории», радостная толпа начала потихоньку рассасываться, передавая путника в объятия красивой мелодии флейты.
Музыкант терпеливо дожидался на дороге. Он выглядел намного спокойнее, чем при первой встрече:
– Снова здравствуйте! Спасибо, что пришли! Целая одежда любому идёт куда больше рваной! Разрешите мне ненадолго присоединиться к вам на вашем пути?
Как обычно, монах пожал плечами, но с сомнением на лице и несколько озадаченно.
– Обещаю не доставлять вам хлопот! Прошу!.. Как только наши пути разойдутся, вы меня больше не увидите.
Немного подумав, монах неспешно ответил:
– Да?..
Когда даже самые-самые благодарные жители, провожающие своего героя, начали поворачивать обратно к деревне, а лёгкие музыканта настолько выдохлись, что больше были не в состоянии воспроизводить звуки на флейте, да и сам он еле поспевал за опрятно одетым монахом с сандалиями в руках, завязался разговор:
– Меня зовут Идзумаси, – представился попутчик.
– Идзумаси… Это связано с течением?
– Что, простите?
– Вода. Течение в реке… или в море… Понимаешь?
– Мне неизвестно. Родители оставили меня у входа в храм в младенчестве. Я был в корзине с пригоршней монет и запиской с именем. Служители храма воспитали меня как своего.
– А в записке было только имя?
– Ну да! А что?
Монах задумчиво посмотрел на Идзумаси:
– Странно, что ничего, кроме имени, не оставили. Я в этом пусть и не знаток, но мне кажется, в записках должны оставлять какие-то слова о раскаянии и просьбу о заботе. Может – это имя твоего отца и откуп от тебя в виде монет?
Музыкант нахмурился, но не смог ничего ответить. Пару минут они шли молча. Умиротворённая пара минут для монаха. Но Идзумаси продолжил:
– Не-а. Знаете. Всё же, не думаю. Я долго жил при храме. Убирал, молился, заботился о сохранении статуй. Иногда кто-то оставлял малышей. И совсем не всегда с запиской. Некоторые ведь и писать не умеют. Но вы и сами это
