удаль молодецкую, сразись со мной на мечах, – не придумав ничего лучшего, предложил вятичу гридь.
– А давай посражаемся. Клён, принеси-ка мой меч кладенец, – ухмыльнулся вятич, с удовольствием оглядев вышедших на крыльцо женщин.
– Вы что задумали? – по бабской привычке обильно оплевать любое мужское начинание, сполошно замахали руками, развеселив мужей.
– Да ничего страшного, просто головы друг другу посрубаем, чтоб для вашего спокойствия, пиво нечем пить было, – заржали воины.
– Охолоньте, недотёпы, лучше ступайте пиво глохчите, пока есть чем.
– Сейчас поратимся маленько и поёдём. Вон как раз сынок и меч несёт.
– Баба, за прялку, – поднял над головой оружие Богучар.
Мечи, соприкасаясь под женские охи и ахи, высекали искры, издавая мелодичный звук.
Ребята, разинув рты любовались взрослыми.
Замерев и обнявшись, жёны со страхом глядели на поединок мужей, а те, размахивая мечами, сходились и расходились, нанося при этом удары, кружили, сторожа промах противника, затем удары, повороты, искры и звон, удар, защита – шаг вперёд; удар, защита – шаг назад, а под финал поединка Богучар кувыркнулся, наметив удар по ногам, Медведь подпрыгнул и ткнул меч в землю рядом с не успевшим подняться дружинником, тут же обняв поднявшегося гридя.
– Победила дружба, – подвёл итог боя Доброслав.
– Но всё-таки отец мог бы пригвоздить твоего дядьку к земле, – испортил настроение приятелю Клён.
– Дело везения и случая, но лучше им не сходиться в настоящем, а не игровом, поединке.
– Не бились, а плясали, – успокоено произнесла Дарина.
– Только пляска не радости, а смерти, – обняла мужа Благана. – Да пойдёмте петь песни и веселиться, – пригласила всех в дом.
Вечером Богучар обучал племянника мастерить стрелы.
– Не ленись, камнем полируй, точнее бить будет, – отправился почивать дядька.
– Точнее, точнее, а сам не клей дал, оперение клеить, а дерьмо собачье, – рассердившись, переломил почти готовую стрелу и направился спать его племянник.
Утром «отрокомучи» надумали обучать молодь бою на секирах.
– Секира с плеча рубит обычно в две руки, – вещал Богучар, размахивая секирой и показывая, как ловчее отрубить кусочек от человечьего организма.
– Я одной рукой управляюсь, а в другой щит держу, – похвалился Медведь.
– Миша, – ласково произнёс, но хищно улыбнулся Богучар, – неси свой щит. Лучше старый.
За щитом, конечно, отполированной стрелой с опереньем, понёсся Клён.
– Рукоять у секиры длинная, как видишь, и я обмотал её шершавой кожей, чтоб не скользила в руках. Лезвие широкое, в виде полумесяца, и заточено по выпуклой части, – показывал оружие Доброславу, а глядел на вятича гридь.
– У моей на обухе крюк, чтоб всадника с лошади стаскивать. Будем с хазарами биться, поглядишь, как ей управляюсь, – нравоучительным тоном, глядя на
