но с едва заметной ноткой поддразнивания, – когда ты наконец сделаешь первый шаг? Вы с Джейн уже знаете друг друга четыре года, она составила бы блестящую партию.
Леонард чувствовал, как в груди зарождалась волна легкого смущения, непривычного для него. Это был тот редкий случай, когда уверенный и властный молодой человек ощущал себя уязвимым – в присутствии своих родителей. Он глубоко вздохнул, стараясь собраться. Ему всегда казалось, что отец видит его насквозь, хотя они никогда не обсуждали личную жизнь столь откровенно. Он медленно выдохнул, возвращая себе привычную уверенность.
– Пап, я взрослый человек… – начал Леонард, но не успел закончить.
Мать, сидевшая на переднем сиденье, с улыбкой посмотрела на мужа, затем подмигнула сыну, добавляя своему взгляду ласковую теплую поддержку.
– Он просто стесняется, дорогой, не торопи его. Джейн такая милая девушка, – перебила она, повернувшись к сыну. – Ты ведь знаешь, что тоже нравишься ей?
Слова застряли в горле Леонарда, и он только успел почувствовать, как его сердце заколотилось сильнее. Неожиданно время растянулось, как карамель. Каждый миг оказался вечностью. Фары грузовика приближались, заполняя все пространство, а мир вокруг сузился до ослепительного света и нарастающего визга тормозов. Леонард видел, как капли дождя стекают по стеклу, как деревья мелькают за окном, как лица родителей в зеркале заднего вида искажаются от ужаса. Все это происходило будто в замедленной съемке, словно в каком-то кошмарном сне.
Удар был мгновенным, словно гром среди ясного неба. Мир вокруг Леонарда превратился в хаос. Металл скрипел, словно раненный зверь. Стекло треснуло, осыпав юношу градом осколков. Он услышал пронзительный крик матери, отчаянный вопль отца и почувствовал резкую испепеляющую боль. Тело Леонарда сжалось от удара, а правая нога оказалась раздавленной, словно хрупкая ветка. В этот момент в его голове промелькнула: «Неужели это конец?». А затем наступила тишина, прерываемая лишь слабым стоном. Он не знал, был ли это его собственный стон или кого-то из родителей. Едва Леонард задумался об этом, пытаясь собрать мир вокруг себя, будто пазл, он начал терять сознание, проваливаясь в глубокую, беспросветную пропасть, из цепких лап которой казалось невозможным вырваться.
Похороны родителей стали невыносимым испытанием. Отец и мать ушли навсегда, оставив его одного в тишине их отсутствия. Леонард, сидя в инвалидной коляске, стиснув зубы, старался скрыть от окружающих свою слабость. Его тело, словно запертое в железные оковы, не поддавалось управлению, каждая минута на кладбище была мучительным напоминанием о его беспомощности. Гости, одетые в черное, скользили перед его глазами, как тени прошлого. В их взглядах читалась смесь сочувствия и любопытства.
Серая мгла затуманенного сознания, спровоцированная мощными обезболивающими и успокоительным, делала всё вокруг неясным, словно происходящее было сном. Каждый жест, каждое слово, казалось, доходили до него через
