цена за такого замечательного коня.
– Конь на самом деле замечательный. Но пять сотен! – Марциал возмущенно вскинул брови. – Не многовато ли, лисья ты душа?
– Пусть Зевс поразит меня молнией! – замахал руками Акрисий. – Отдаю почти даром. Почти без навара. Только из уважения к господам офицерам.
– Четыреста денариев, – назвал свою цену Лукан.
– Ладно, исключительно в знак нашей будущей дружбы, четыреста и еще девяносто, – не сдавался грек.
Но и Лукан не собирался отступать просто так.
– Четыреста пятьдесят, Акрисий. И побойся гнева богов.
– Ты режешь без кинжала! О, Гермес, взгляни на мое падение!.. Четыреста восемьдесят.
– Уступи еще. Обещаю, что окажу и тебе услугу.
Лицо торговца на какое-то мгновение застыло. На нем отчетливо отражалась напряженная игра мысли. Наконец он прокашлялся, провел ладошкой по голому черепу и, достаточно умело изобразив свою полную капитуляцию, заявил:
– Так и быть, четыреста семьдесят. Но это – последняя цена!
– И это ты называешь, уступил?
– Да куда ж дальше-то? Ведь не мула продаю, а редкой породы жеребца. Да он на всю Мёзию такой один!
– Ты уже говори, что на всю Фракию, – не удержался от поддевки Марциал, – да и на Грецию с Македонией тоже.
– Все может быть, – прищурившись, парировал его выпад грек. – Утверждать не берусь. Но в Мёзии далматов больше нет. За это я ручаюсь.
– И цену больше не опустишь?
– Меня же засмеют! И так отдаю чуть ли не по цене раба!
– Но все ж таки выше…
– В довесок дам его сбрую. Между прочим, особой работы.
– Хорошо, – соглашаясь, кивнул Лукан, – пусть будет четыреста семьдесят. И сбрую не забудь.
Акрисий напустил на себя важный вид, развел руками.
– Как можно забыть? Я никогда ничего не забываю. Особенно, если пообещал!
– Вот тут я с тобой спорить не буду, – сказал Марциал. – Иначе мы не стояли бы здесь, а уже давно присматривали коня в другом месте.
– За что я вам премного благодарен. Да и нигде больше вы не найдете таких резвых и ладных лошадок, как у меня.
– Твоя порядочность во время сделок, Акрисий, известна на все Томы. Но ты грек, и торгашество у тебя в крови. В чем тут подвох? Я, например, до сих пор не могу понять.
Акрисий сузил глаза так, что они превратились в узкие щели, по-хозяйски закинул за спину руки.
– Да ни в чем! Свой навар с каждой сделки я получу в любом случае. А честная игра при этом идет моему делу только на пользу.
– Я, по правде говоря, мало что понял, ну да ладно, – махнул рукой Марциал и повернулся к товарищу. – Тогда составим договор и покончим с этим? Если честно, мне уже не терпится пропустить чашу-другую.
– Согласен. – Лукану и самому порядком надоело топтаться в конюшне, раздражал и
