и Ольга о том же! – даже не удивился я: – И она подумала о коллекторе! Если что – шито белыми нитками, свидетелей много».
– Пойду, взгляну на солонгоя, – сказал я и взял фонарь.
– И я с тобой, – вскочила Ольга и вместе с собакой выбежала из домика.
Не ожидав от Ольги такого демарша, я поспешил следом.
Около домика никого не было. Лишь в темноте, ниже по склону, слышны были прыжки спутанной лошади, и едва угадывалось журчание воды, вытекающей из приледникового озера. Пиня, весело оскалившись, вился вокруг меня с Ольгой, ощутимо ударяя виляющим хвостом по нашим ногам. Он и не смотрел по сторонам, надеясь, что мы все вместе пойдем сейчас гулять.
«Может, псу в дреме приснилось что-нибудь?» – подумалось мне.
– Тихо как! Только вот электричек не слышно и картошечки жареной захотелось, – засмеялась Ольга. – А тебе, Паша, спасибо. За стихи спасибо. Пойдем, а то холодно что-то, – поежилась она.
– Да, да, конечно, – рассеянно согласился я с ней. – А картошечки я вам привезу.
Картошка в высокогорье, довольно тяжеловесная для перевозки, съедалась почти мгновенно, и большую часть времени гляциологи сидели на крупах и макаронах.
«Надо, обязательно надо завтра спуститься в райцентр, рассказать Марату о своих сомнениях, снять грех с души! Наверняка коллектор и чабан в круге интересов оперативников не значились!» – порешил я, возвращаясь с Ольгой в домик.
Пиня снова улегся у них в ногах, и морда его показалась мне недовольной.
– Никитич, – отозвал я Тренева в сторону, – разреши мне завтра до «ключей» смотаться.
– Чего ты там забыл?
– С другом, ну ты знаешь с кем, договорились поохотиться. Отказывать неудобно, башкарма все-таки, – усмехнувшись, вспомнил я молдокуловское слово.
– Дело твое, – чуть помедлив, согласился Тренев. – Езжай. А мы с Балаянцем уж вдвоем начнем тут. И Ольга поможет, – заглянул он мне в глаза. – Езжай, езжай, а то совсем от лошади отвык. Верхом в горах – это тебе не жуликов ловить! – поддразнил он меня.
Кое-что я действительно с отвычки намял, и когда приходилось присаживаться, мне становилось немного неуютно.
– Слышь, Никитич, – позже, уже залезая в спальник, спросил я Тренева, – а Рачкуликом местные сейчас пользуются?
– Да кому он нужен? О нем и не знает никто. Какой это, к чертям собачьим, перевал, забыл, что ли? – приоткрыл глаз Никитич.
В самом начале моей работы в здешних местах мы с фототеодолитом объехали все семь крупных ледников долины Кызыл-су. Подспорьем нам по старинке служили древние аэрофотоснимки, сделанные в 1943 году, еще во время Отечественной войны. С помощью снимков из этой серии военные топографы в том далеком году описали много новых вершин, ледников, открыв, в том числе и высочайший на Тянь-Шане пик Победы. Ни новых вершин, ни тем более ледников мы, конечно, тогда не обнаружили – задачи были другие. По полуденной извилистой полоске тени на одном из снимков верхней части долины мы приметили узкую расщелину,
