мое. Теперь точно мое.Sár. Tűz. Halál.
Смерть?
Знакомая тревога кольнула сердце. Снова показалось, что вот-вот случится плохое. Или уже случилось? Как же я не заметила?
– Помогите же ему! – подзывая стюардессу, я невольно сорвалась на крик и только после поняла, что мужчина рядом не шевелится и будто не дышит.
Крики пассажиров, отрывистые и уверенные команды старшего бортпроводника, гул самолета – все смешалось в один отвратительный раздражающий звук.
– Он просто упал.
Не желая мешать экипажу, окружившему притихшего сумасшедшего соседа, я покорно пересела в конец салона, едва кто-то предложил.
Снова смотреть на чужую смерть, такую близкую и осязаемую, что можно коснуться ее рукой, оказалось выше моих сил.
– Ему обязательно помогут. Скоро все закончится, мисс, – женщина рядом ободряюще сжала мою ладонь, но я поспешно высвободила руку.
Такие вещи никогда не заканчиваются, в этом их секрет и главный ужас.
Даже если попутчик выживет, его лицо, выпученные от ужаса глаза и губы, по-рыбьи хватающие воздух, мне уже не забыть.
Боги.
Пожалуйста, пусть в этот раз обойдется, пусть ему повезет!
Привычно потянувшись к шраму на запястье, самого старому из всех, круглому, как монета, ожогу в обрамлении продольных царапин, я поняла, что продолжаю сжимать в руках кольцо.
Проклятая, сводящая с ума игрушка. Зачем она мне?
Мне стоило оставить украшение рядом с пострадавшим или незаметно подкинуть в оставшуюся без присмотра кожаную сумку, но я не стала делать ни того, ни другого. Хотя могла.
Почему же не стала?
Нахмурившись, я убрала кольцо в карман и пообещала себе вернуть его законному владельцу, едва представится возможность. Или если она представится?
Прикосновение к шраму немного успокоило и помогло вернуть мыслям ясность и чистоту.
Приступ соседа удивил меня, но не напугал. Я не чувствовала страха, хотя должна была. По правде, совсем ничего не чувствовала, словно пострадал не живой человек, а кукла.
Да что со мной не так?
Вздрогнув, самолет мягко коснулся взлетной полосы.
Старший бортпроводник подошел ко мне и, склонившись в низком поклоне, полушепотом расспросил о случившемся.
Я отвечала спокойно и по делу и, кажется, мои холодность и рассудительность неприятно его удивили. Не такого он ждал от двадцатичетырехлетней девчонки, столкнувшейся с кошмаром наяву.
Знал бы он только…
– Так все и случилось.
Не хочешь лишнего внимания – веди себя как все. Делай то, что другие от тебя ожидают. Плачь, грусти, бойся. Играй как в последний раз и на лучшем своем спектакле.
– С вами все в порядке, мисс? Вызвать врача в зал прибытия?
– Не стоит. Благодарю за беспокойство.
Вспомнив простенький школьный этюд, я искусно изобразила грусть. Бортпроводника это устроило.
