умершими?
Лариса кивнула, и некоторое время мы шагали молча. Потом она каким-то усталым голосом произнесла:
– Больше восьми лет прошло… Вернулась сюда. О музыке уже думать было поздно. Но я еще там начала работать в кадровой службе ВМФ, вольнонаемным сотрудником. Самоучкой получила запись в трудовой книжке, а это уже профессия. Так и тружусь. Мама умерла, детей у нас не было. Когда приехали туда, на север, я по дурости… ну, в общем, решила избавиться от ребенка. Ну и… не самая лучшая больница и медперсонал…
– Понимаю, – поспешил сказать я, понимая больше.
Мне в самом деле как-то стало ее жалко. Весь этот выпендреж… или даже нет, не то слово. Стремление выглядеть ярко, победно, почти владычицей морской – это все защитная реакция. От одиночества, утрат и сопутствующего шлейфа.
Я бросил мгновенный взгляд – так, чтобы она не заметила. У нее было странное лицо: будто она увидела нечто неожиданное.
И я подумал, что отчасти это верно. Должно быть, она не очень ожидала, что разговор развернется в ту сторону, в какую развернулся. И этот разговор перевел нас двоих через некую грань, после которой мы уже не два нечаянных собеседника. И даже не просто те, кто встретился с определенной целью. То есть, вот просто так улыбнуться, распрощаться и разойтись у нас уже не выйдет. Даже если мы оба захотим. Попали в перепутье судеб.
Эта мысль так глубоко вошла в меня, что я на какое-то время перестал слушать спутницу. Вроде бы она что-то говорила, но слова не доходили до моего сознания. И она это заметила. И вновь перешла на «вы»:
– Вы… не слушаете меня?
Я спохватился.
– Да нет, слушаю, конечно. Просто задумался. Знаете, каждая человеческая судьба это сюжет для романа, не находите?
Конечно, я постарался, чтобы эта фраза прозвучала как комплимент, но Лариса Юрьевна то ли другого ожидала от меня, то ли в моих словах ей почудилось нечто неведомое мне… Кто знает! Ведь что у бабы в башке – она и сама разобрать не может.
Лариса Юрьевна заметно замкнулась. Так же, как до этого заметно распахнула душу. Я немного ругнул себя: мне хотелось как-то так по-умному подвести разговор к Беззубцеву, выпытать по максимуму. Ведь ясно, что у них что-то в отношениях не так, иначе бы она просто не стала вызывать меня на столь откровенный разговор… А впрочем, рассудил я, слишком торопиться тут не стоит. Успею.
После этого наша беседа явно остыла, став полуформальной. Побродили прогулочным шагом, поговорили о том, о сем…
– Ну, в общем, вот так, Василий. Извините, но хотелось поделиться. Так сказать, встреча ветеранов с молодежью…
– Не наговаривайте на себя, Лариса Юрьевна. Вы молодая и очень статная женщина.
Я произнес это с шаблонной вежливостью в голосе, но видно было, насколько ей приятно. Она помолчала… видимо, размышляя, как строить диалог дальше. Решила поставить ситуацию на паузу:
– Ладно, Василий. Спасибо вам. На самом деле, вот так пообщаешься с вашим поколением, и как на свежем воздухе
