style="font-size:15px;"> – А! Работаешь! – неслось оттуда, – Молодец, молодец! Леночка, ты ведь не была еще здесь?
– Нет, – это было первое, что услышал я от нее сегодня. – Откуда?
О, черт! Сейчас он примется рассказывать ей об Истории Моей Мастерской, показывать Фреску… А она будет вежливо (мне почему-то почудились исходящие от нее холод и ирония) рассматривать ее. Поэтому я сразу решил прервать поток его словоизвержения и принялся с рвением снимать с него дубленку и усаживать его в самое почетное кресло – напротив моего продавленного и напротив «Радости». Тут же я завел и спор о погоде, пытался острить, но Лена оставалась все такой же безучастной. Поссорились они, что ли, дорогой? Она скромно сидела на диванчике и даже, слава Богу, не крутила головой по сторонам, рассматривая стены. Тем самым, не вызывая экскурсоводческих потуг Гималеева.
Я предложил им закурить; мне недавно подфартило купить по случаю фирменный «Винстон». Лена взяла сигарету, не взглянув на меня, и только слегка кивнула.
– Как понимаю, это не просто визит вежливости? – спросил я, наконец, Гималеева, – С инспекцией?
(Неужели я не видел ее целых две недели? И почти ни разу не вспомнил о ней. Сейчас это показалось невозможным!)
– Да-да! Пора проверить, чем ты тут занимаешься! – в тон мне ответил Гималеев, – Не зря ли хлеб свой ешь?
– А я ем какой-то хлеб?
Мне показалось, что Лена хихикнула.
Он, конечно, оценил мой юмор, но, судя по всему, слегка обиделся.
– История, она рассудит, – пробормотал Гималеев. – Впрочем, Пэйн (это меня так звали иногда – от английского слова «painter», по-русски, «художник»), я давно уже хотел собраться, посидеть, обсудить… Без лишнего народа, чтоб никто не мешал… Без суеты…
– Еще скажи без бутылки! – вставил я довольно пошло.
– Обижаешь! – воскликнул он.
Бедняга, я совсем не то имел в виду! Но на столе мгновенно появилась бутылка. Армянский коньяк, 3 звездочки! Неплохо стали платить ночным сторожам…
Понятное дело – поговорить, обсудить – еще бы он приехал без бутылки! Только при чем тут Лена?
– Э-э-э, Джим (ну, так мы его звали…), я не пью, когда работаю,
– Ничего, на сегодня тебе отгул.
– Сам предложил! На полноценный отгул не хватит, но если по сусекам поскрести… то у меня тоже есть.
Вид у меня был, наверное, глупый. Что у меня есть? Армянский коньяк? Нет, ну две хозяйские бутылки, действительно, имелись в подполе, на всякий случай. Водки. Я тупею в обществе хорошеньких женщин. Иногда. Черт возьми, в этот раз она смотрела прямо на меня! Пристально и (о, больная фантазия!) скептически.
(Когда мы вошли в «гримерку», то попали словно в большой улей. Некоторое время мы еще держались вместе, потом только переглядывались… Но разъединялись, разъединялись… А потом вдруг оказались рядом…)
Я осекся.
