как в переулке пьяная проститутка орала, срываясь на хохот: «…и когда он берет меня… ха-ха-ха… огромный член… ха-ха-ха… я пою… ха-ха-ха… ха-ха-ха.
* * *
СОН
Капор Ночи.
Взгляд из-за ресниц
Луна.
Коты воют на Луну.
Ласкание Тумана.
Поцелуи звёзд.
Светят зрачками окна.
Бликуют зрачками лужи.
Моросит по щекам прохладой поцелуев Дождь.
Путешественник по щекам.
Вспенилось пиво.
Глоток.
Свет лампы светит глаза.
Зрачок пробит сияньем Луны.
Черных три кота на черном асфальте
в блесках Ночи.
.
– Ты что-то сказал?
– Нет. Тебе послышалось.
Это салюты бьют фейерверком слов
в молчание ночи
– О чем ты молчишь?
– Я молчу о дальних странах.
Одинокий парус стремится меж них
в необъятном просторе Мирового Океана Ночи.
…Я что-то хотел тебе сказать…
Ты знаешь…
Это было…
Это есть…
Возможно, – это будет.
Бликует пена под Луной паруса.
Уж не ищет ли он чего-то.
Или кого-то.
Или, возможно, он заснул в таверне,
в гавани,
где крики рождают молчание.
Или, это Молчание родило Ночи Луну,
И бегущий по блескам зрачков парус.
Кот закрыл глаз.
Исчезла Луна.
Исчез Парусник.
И гавань.
И таверна.
Там облиплые пивные груди блондинок сосутся с черными губами
Странников Ночи
Их въедливые дупла зубов всасывают молочный сок девственниц бара.
– Тебе еще?
– Да. Налей половину.
Не Луна. А Серп – режет мне членную усталость.
– Ты хочешь меня?
– И – да.
И – нет.
Я опостылел сам себе.
Кто для меня те танцовщицы пропитых гаремов,
пропахших запахом седеющих мужчин?
Они, как тлен, в блесках полуденного восточного солнца,
песком засыпают заспанные глаза путников каравана,
дремлющего в движении от Тени к Свету,
от Света к Тени.
– Ты хотел еще выпить.
– Дай мне свои груди.
Полновесные бурдюки белого парного молока пустынной кобылицы.
Дай мне чрево своё.
Напоённые губы поцелуями щетинных уст,
одурманенные дыханием перегарных глоток.
