готов поклясться.
Новоприбывшие достали что-то из карманов и разложили на импровизированном столе. По знакомым движениям рук было отчетливо ясно, что они собираются делать. Очень скоро в руках у каждого из компании было по туго набитому косяку, но вместо того, чтобы обкуриться до беспамятства, как принято в подъездах от Адлера до Шпицбергена и от Калининграда до Сахалина, они стали дарить джоинты всем на кухне.
– Кайфуем, пацаны, мы барыгу накололи сегодня!
– Спасибо, а откуда вы?
– Северодвинск.
Не угадали, но я был ближе всего.
Паша покрутил в руке сигаретку и дал ее мне, хлопнул освободившейся рукой по плечу и отправился по направлению к бледной отличнице с черной помадой, которая явно в первый раз взяла в руки сигарету с каннабисом.
– Подкуривать надо не с фильтра.
– Неужели, а я боялась, что перепутаю.
– Не думайте лишнего, со стороны фильтра тоже можно, есть даже отдельная китайская школа подкуривания косяков со стороны картонки, но для этого нужны долгие тренировки. Знаете, я ее освоил, пока два года жил в Китае.
– Правда, в Китае? Как интересно! Меня зовут Света.
– Меня Паша. Да, жил в Китае, почти весь его изъездил.
– Это не вы разбили окно?
– И разобью еще парочку за вечер.
Она смеется.
Как-то мы с Пашей знатно накурились в ужасном спальнике, в котором я запутался и потерялся, потому что у меня сел телефон, а домá вокруг были до жути однообразно-коричневые. Мы сидели на кухне с какой-то блондинкой из музея современного искусства. Не помню, какого, одним словом, из музея, Паша всегда знает всех лучших девушек из всех музеев города. Сначала мы пародировали Ленина, читая один из его томов так громко, что, кажется, все соседи слышали в три часа ночи раскатистое:
Мы идем тесной кучкой по обрывистому и трудному пути, крепко взявшись за руки. Мы окружены со всех сторон врагами, и нам приходится почти всегда идти под их огнем.
Или
Товарищам Кураеву, Бош, Минкину и другим пензенским коммунистам.
Товарищи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь взят «последний решительный бой» с кулачьем. Образец надо дать.
Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц.
Опубликовать их имена.
Отнять у них весь хлеб.
Назначить заложников – согласно вчерашней телеграмме.
Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков.
Телеграфируйте получение и исполнение.
Ваш Ленин.
Эта фраза в конце каждого письма, даже самого кровавого, казалась чем-то неестественным, как
