будет всплывать перед глазами, стоит ей опустить веки. Перед взором матери возникло некое чудо, которое точно не могло быть ее сыном. Только материнский инстинкт шептал, что дитя принадлежало ей, ведь внешность Акиуса оказалась столь нетипичной для представителей степного, лесного и даже горного народов. В облике мальчика как будто смешались черты всех трех народов. Правый глаз мальчика был голубым, а левый – зелёным, как у лесных жителей. Шерсть его обрела оттенки снега, подобно обитателям гор. Телосложением он походил на представителя степного народа, только ростом превосходил сверстников на целую голову, будто житель лесов.
Шок, ужас и восхищение одновременно охватили Антрисию. Она всё поняла и не посчитала произошедшее случайностью. Лишь мгновения хватило ей, чтобы отойти от всех эмоций. Подбежав, она схватила ребенка в объятия и скрылась в землянке, сопровождаемая супругом, который расчищал ей путь от любопытных зевак. Когда они остались одни, Панфус, не проронив ни слова, подошёл к супруге, взял её за руку и поцеловал, таким образом, демонстрируя ей безоговорочную поддержку и солидарность. Именно в эту минуту Антрисия поняла, насколько сильно любит свою семью. Конечно, она осознавала, что себя не переделает, так как многолетие бездетности ожесточило ее и сделало бездушной по отношению к родным, но она пообещала себе, что постарается впредь быть более внимательной к сыну. В том, что Акиус уникален, не было больше никаких сомнений.
– И что нас ждет теперь, Панфус? Во всём виновата я, и я должна одна нести ответственность.
Еще крепче прижала Антрисия к груди сына, который стал вырываться из её цепких объятий. Успел он отвыкнуть от материнской заботы. Пафнус молчал. Либо ему нечего было сказать, либо он не хотел испытывать невыносимый характер жены. Слишком хорошо он её изучил, чтобы высказывать личное мнение.
– Отдадимся воле Богинь. Если они сами подарили мне его, то значит, не отберут.
Разговаривала Антрисия сама с собой, уже не обращая внимания ни на мужа, ни на сына, которого выпустила из рук.
До заката солнца оставалась пара часов. С приходом темноты деревня погружалась в беспробудный сон вплоть до первого появления света, которое сообщало о наступлении утра. Племена степного народа не знали огня. Вернее, знали о его существовании, но никогда не использовали для каких-либо целей. Как-то маленький Акиус впервые увидел с наступлением сумерек маленькие огоньки далеко в горах.
– Папа, что это такое? – спросил он у Панфуса, который камнем точил клинок бракана. Завтра ему предстояло убить и разделать безнука.
– Это дыхание бога смерти Ганура, жестокого брата Вернаусии. Никогда не подходи к нему. Он принесёт только боль и проклятие нашему народу. Он безвреден лишь для горцев, ибо они поклоняются богу смерти.
Панфус посмотрел на отточенный клинок, который был приобретен у соседнего горного племени. Он никогда не задавался вопросом, из чего
