крикунов. Поэтому им приходилось наблюдать и слышать только пернатых, что летали туда-сюда по причинам только им известным.
Размышления затянулись надолго, но размышлявшим это время показалось сущими мгновениями. Становилось всё прохладнее, и отвлечённый в какой-то момент этим фактом Герцог решил разжечь камин.
Эндиш словно и не думал ни о чём вовсе, довольствуясь мгновениями спокойствия в тепле и уюте. Но у Герцога мысли копошились в голове будто стая мошек у спокойного озера, окрашенного предзакатным солнцем.
И вот, наконец, его слова, теперь уже исполненные нотками озарения и слегка весёлой надежды разнеслись по комнате, на стенах которой разыгралось настоящее представление, данное очагом камина, тенями и лунным светом:
– У меня появилась кое-какая, можно сказать, идея.
– А просветить меня ты конечно же не хочешь, – утвердительно ответил Эндиш.
– Пока нет. И скажу сразу: с этим делом мне понадобится твоя помощь. Но для начала надо всё взвесить и хорошенько обдумать. И если моя догадка подтвердится, то ты даже не представляешь, как нам повезло. А если я окажусь не прав, а шансов у такого развития событий практически нет, то я лично брошу этого Меньшего тебе на растерзание. Идёт?
– А не многовато ли чести для какой-то сошки судьбоправов? – взгляд, брошенный в сторону Герцога, был несколько осторожным и подозрительным.
– Так что скажешь?
– Делай, что хочешь, – спустя несколько мгновений, Эндиш сдался под напором уверенного взгляда и неудержимого энтузиазма своего собеседника, – но последствия будешь разгребать сам. Я тебя предупредил.
– Отлично! – Герцог почти подпрыгнул на месте, поднимаясь со своего кресла. – Тогда вынужден откланяться и…
– Ты в окно смотрел? Единственные, помимо меня, с кем ты сейчас можешь поговорить это совы да козодои, ну и может грачи ещё твои – к этим даже спускаться не придётся.
Принц как будто только сейчас заметил, что на дворе уже ночь, поэтому быстро вернулся в реальность и смирился с тем, что всех запланированных и не очень дел сию минуту не переделать.
– Знаешь, твоя бестактность меня порой поражает, – театрально возмутился Охотник.
– И от кого я это слышу? В любом случае, ты и сам знаешь, что можешь оставаться здесь, сколь душе угодно.
– Спасибо конечно, но нет уж. Все эти люди, города, районы или как ты их там называешь меня в тоску вгоняют, – Эндиш отложил трубку, допил остатки, что ютились на дне бокала и, разминая затёкшие мышцы, встал. – Пойду я. А ты лучше отдохни – видок у твоего тела не из лучших.
– Да я уже забыл, когда последний раз спокойно закрывал глаза. Ладно. До скорого, дружище.
Обернувшись на полпути, Охотник странно посмотрел на своего друга, который уже готовился к тому, что снова придётся раскладывать по своим местам бумаги и другие мелкие вещи. Но на этот раз Эндиш решил уйти, как обычный человек, без светопредставлений.
