ты и рада нежничать? Кто такие?
Свет на поляну проникал только пятнистый, лица казались погружёнными под воду, и девушка села на корточки, чтоб рассмотреть их с Шандором поближе. Почему-то Ирвин не сомневался – эта сперва заставит вылечить больную руку, а потом полоснёт ножом – и поминай как звали. Шандор вдруг улыбнулся широко, спокойно, как будто видел самый лучший сон, но глаза у него были открыты. Будто он мог сейчас что-то сказать – и выйдет солнце, и верёвки растворятся, и все они вдруг попадут домой: и сам Шандор, и Ирвин, и Ирма, и даже эта атаман, – вдруг оказалось, что волосы у неё не каштановые, а тёмно-рыжие. И ещё у неё были веснушки. Она как будто бы поймала улыбку Шандора и подавилась – приоткрыла рот, потрясла головой и вдруг ударила в ствол кулаком, уткнулась Шандору в плечо и заскулила.
– Ну что ты, – сказал он голосом, какого Ирвин у него ещё не слышал, – ну что ты, Марика, вот видишь, я вернулся. Ну всё, всё, не скули. Извини, не могу тебя обнять.
Она молчала, боднула его в плечо.
– Да, нос мне разбить мало. Да, ужасно.
– Я думала, ты не вернёшься.
– Но вернулся же.
– Всегда уходишь и не объясняешь.
– Не хотел, чтоб ты волновалась, вот и всё.
– А так, конечно, я совсем не волновалась, да? Ну ни капельки не переживала, одно веселье!
Девушка говорила так отрывисто, что было ясно: она плачет, – и всё ещё прятала лицо у Шандора на плече.
– Дураки, развяжите. Это Шаньи. Развязывайте, я сказала, что стоите?! И этого с ним тоже развяжите.
Почему-то впервые Ирвину стало обидно, что он не любит разговаривать. Сказать – я Ирвин, я всю жизнь прожил в обители и я не знаю, как тут принято у вас. Сказать что-то ещё, чтобы она не плакала и не смотрела на Ирвина как на недоразумение.
– Я не этот, – вырвалось, – я… меня Ирвином зовут.
– Как замечательно. Ты всё-таки его привёл, да? Взял и вытащил?
– Марика, он сидит перед тобой.
– Ну и ладно! – Рыжая Марика отпрянула от Шандора и уселась напротив, но с Ирвином не заговорила, а наоборот, повернулась к остальным: – Только зря морок тратили. Снимайте там!
И детей на поляне стало втрое меньше, и блеск в глазах погас. Обычные девушки.
– Марика, – сказал Шандор, – поздоровайся, пожалуйста.
– Ну привет, человек-Ирвином-зовут, – сказала Марика и протянула Ирвину руку, чтоб помочь подняться.
По сути, самой выпуклой моей проблемой всегда были слова. Самой заметной. Ранящей. Я никогда не могла подобрать верный текст с первого раза.
– Но на кой хрен нам…
– Марика, не так.
На кой ляд? Фиг? На фига? Зачем? Тебя всегда расстраивало, как я выражаюсь, и я привыкла быстро-быстро перебирать в уме цепочки слов, чтоб показать тебе сразу последнее.
– Охренительный свитер.
– А?
Охренительный – охрененный – офигенный
