используя своё превосходство в количестве и качестве самолётов, существенно ограничивала эффективность боевого применения нашей авиации и господствовала в воздухе. К концу сентября практически все наши бомбардировщики отдельной армии были уничтожены. Однако 27 сентября наши самолёты всё же нанесли бомбовые удары по штабу 11-й немецкой армии, по Геническу, Салькову, Юзную и по войскам на дорогах, ведущих на Таганрог. Это стало возможно в результате использования авиации Черноморского флота и появления на аэродроме Саки самолётов 507-го ближнебомбардировочного авиационного полка. Полк (командир полка майор Помазанов) был сформирован в Липецком центре переучивания и должен был в полном составе перелететь в Крым, но вторая эскадрилья, возможно только для меня, исчезла бесследно. (Недавно я обнаружил упоминание о 507-м БАП в составе Воронежского фронта.) Кроме того, транспортный самолёт Си-47 со штабом, документами и командирами управления полка был сбит около Ростова.
В моём чудом уцелевшем дневнике сохранилась запись о первом дне пребывания на фронтовом аэродроме:
«26 сентября 1941 г. Вот и Крым. «Дуглас» сразу кидать стало меньше. Под нами сопки Керченского полуострова. Смотреть в окно больше не хочется. В голове шумит. В кабине жарко и много паров бензина. Летим на бреющем, я это замечаю по сильной качке и поведению отар овец. Пытаюсь заснуть, но не могу. Постепенно забываюсь. Очнулся, почувствовав, что самолёт делает крутой разворот. Посмотрел в окно и ничего, кроме голого, без заметной растительности, поля и песчаных холмов, не увидел. Идём на посадку. Машина сделала несколько подскоков и затем плавно покатилась. Я на земле! Борттехник открыл дверцу, и технари стали вываливаться из объёмистого фюзеляжа как мешки с мукой. Нас сильно укачало. Никто, кроме знойного, сухого ветра да южного солнца, нас не встретил. В ушах ещё стоял гул от моторов, но уже были слышны далёкие разрывы.
Бои шли на Перекопе. На самой земле была знойная тишина. Почва под ногами была непривычно сухая с громадными трещинами. После короткого раздумья все пошли к нашим «соткам». Они стояли в капонирах искусно замаскированными. Машины стояли с бомбами. Ожидали приказа. У «девятки» встретил Лёшу – командира, Толика (Коваленко) – штурмана и стрелка-радиста Фёдорова Васю.
Со стороны Саки показался пикап комиссара – есть приказ на вылет. Самолёты, поднимая пыль и непрерывно изменяя обороты моторов, заполнили полевой аэродром звуками и шумами, ласкающими слух и души тех, кто остался на земле. Для нас – механиков это были самые приятные, ответственные минуты.
Первая тройка выстроилась на старте. Штурманы и лётчики закончили проверку пулемётов. Всё готово к первому боевому вылету. Десятка скрылась в голубовато-серой дымке. Счастливого пути, товарищи!
Я остался с механиком «девятки». Примерно через полчаса мы её закатили обратно в капонир и замаскировали.
Вот и наши герои. Все говорили сразу. Вылет был удачным: фрицев
