и ублажающей.
Он присел на косо вросшую в землю простую деревянную скамью, изрезанную похабщиной. Это было условленное место встречи. Закурил, глядя вдаль, наслаждаясь бездум-ным созерцанием живописных окрестностей.
Скоро рядом остановился сухощавый старичок с тросточкой. Внимательно посмотрел на него, улыбнулся:
– Здравствуйте. Вы меня не узнаете?
– Здравствуйте. Узнаю, – ответил он. – Вы были начальником исследовательской лаборатории комбината. Теперь, видимо, на пенсии?
– Верно, – отметил старичок. Достал сигарету. – Не позволите огоньку? А то вот забыл… – похлопал себя по карманам пиджака.
– Пожалуйста, – чиркнул Дмитрий зажигалкой, поднес ее к его сигарете.
Прикурив, тот нерешительно потоптался, поглядел рассеянно на заречье.
– Присаживайтесь, – предложил Дмитрий.
– С удовольствием. Если не обременю, так сказать, своим присутствием.
– Не обремените.
Старичок сел, помолчал. Деликатно покашлял.
– Вы уж извините, что я с вами… так вот… таинственно встречаюсь. Обстоятельства, знаете ли.
– Да какие обстоятельства могут вас заставлять прятаться? – улыбнулся Дмитрий. – Вы теперь человек независимый. На заслуженном отдыхе, пенсия – по расписанию.
– Э-э, не-ет, – помотал старичок головой. – Меня выпиннули с комбината во время чехарды со сменой собственников. Без всяких привилегий. На прожиточный минимум. А у меня жена больная, немало денег на лекарства требуется. Так что приходится подрабатывать. И не хотелось бы лишиться приработка из-за подозрительной связи со скандальным журналистом. Вы же кое для кого тут у нас почти как знаменитый тележурналист Доренко.
– Неужели я такую славу себе заработал? – рассмеялся Дмитрий.
– Ну, а как же? Пишете остро, поднимаете серьезные проблемы – значит, по оценке разного жулья, опасный, скандалист. Ну да ладно… Как командировка? Плодотворно?
– Не слишком.
– Бывает. Бывает… Со Щегловым-то удалось толком побеседовать?
– Да не очень. Непонятный он какой-то. В тайны любит играть, туман напускает. Хотя, казалось бы, что в прятки играть?
– А вы не допускаете мысли… – Старичок задумчиво оперся руками на трость. – Не допускаете мысли, что он не знает что сказать.
– Да ведь… Простите, не помню, как вас звать.
– Тихон Сергеевич.
– Ведь предприятие-то работает, Тихон Сергеевич, до крупного юбилея дожило, банкротством не пахнет – значит, что-то делается и есть о чем сказать.
– Хм… делать-то делается, да не то, что вас интересовало по случаю юбилея.
– Как это? – не понял Дмитрий.
– Очень просто, как всё… такое вот… сегодня просто делается, – усмехнулся Тихон Сергеевич, постучал тростью
