все приказы ему предназначенные.
Моя язвительность прошла мимо. Капитан-то этого не знал, как оказалось. Или ловко претворялся, что не знал.
– Лучше для вас и нашего взаимопонимания, – сообщил он.
Что ж, подумал я, пусть так и останется. Капитан очевидно не в курсе моих особых отношениях с кораблём, для меня самого неведомо откуда взявшихся. Это здорово повышает мои возможности. Хотя, как я уже ощутил, пока капитан жив, при всей моей власти над жизнью корабля, столь неожиданно открывшеюся, именно капитан продолжит оставаться истиной в последней инстанции. Даже превозмогая физическую боль, организм космического ящера продолжит исполнять лишь его команды.
Мои размышления прервала внезапно окутавшая меня тьма. Сменив бездонный свет рубки, она накатилась столь неожиданно, что я не сразу смог различить в ней тысячи маленьких огоньков. Одни были едва заметны, другие же светили весьма ярко. И всё же основное пространство поглощала тьма.
Хотя нет, простите мою невнимательность вызванную мгновенным ослеплением. Немного справа треть видимости занимало нечто похожее на край большого шара. А чуть левее висела, затмевая огоньки во тьме, похоже, тоже огромная сфера.
Когда глаза мои привыкли к столь резкой смене освещения, я понял картинку.
Наш живой корабль завис на орбите какой-то планеты. А с нами рядом тоже на орбите находилось нечто явно искусственного происхождения.
– Корабль? – Сам не ожидая этого от себя, спросил я.
– Звездолёт, – подтвердил капитан.
– Конкуренты?
Моя язвительность однажды меня погубит.
Однако капитан отреагировал так, словно ничего не заметил. Похоже, этот корабль и планета интересовали его в первую очередь.
– Узнаёте планету? – Спросил он.
Не просто же так он спрашивает именно меня, подумал я, и присмотрелся к изображению. Сначала просто посмотрел, затем уже внимательнее.
За всю жизнь и карьеру вблизи я видел только две планеты: Землю и Луну. И если шаров схожих с нашей Луной, как говорят астрономы, во вселенной бессчётное множество. То Земля такая одна. И пусть меня никогда больше не полюбит женщина, если эта планета не была полной копией моего родного мира. Даже в тени покрывающей ночную сторону хорошо просматривались знакомые очертания материков там, где поверхность не скрывали от взгляда облака. Сколько раз я видел это сквозь иллюминаторы нашей космической станции. О ней я скучал долгие месяцы в невесомости. О простых вещах. О зелёной траве и снежных сугробах. О сутолоке городов и о тишине деревень. Обо всём, чего не увидишь с орбиты.
Но что-то меня смущало. Что-то было не так.
– Это Земля, – как-то очень спокойно объявил мне капитан.
И тут я понял, что так меня смущало. Хоть мы и висели над погружённым в ночь полушарием, внизу не светилось ни единого огонька. А вокруг (это я увидел глазами корабля) не вращалось ни одного спутника. Это не могла быть Земля.
– Это не Земля, – сообщил я капитану. –
