style="font-size:15px;"> Майтус тяжело сполз, потом помог мне подняться.
Я чуть не наступил на мертвеца с будто иссеченным дробью лицом. Вокруг медленно приходили в себя городовые. Один, улегшись на бревна животом, протяжно блевал.
От голема осталась лишь горка камней.
Стена дома была вся сплошь в отметинах, навес зиял дырами и неизвестно как еще держался.
Оглядевшись, я признался себе, что был беспечным идиотом.
Недостаток высших фамилий – тебе очень редко встречаются равные противники. Даже в ассамейских землях, где у пустынных шеншеров считается доблестью добыть имперского офицера высокой крови, я не чувствовал себя в большой опасности. Так, тревожно щекотало грудь во время разъездов, и только.
Но здесь…
Враг жесток, и враг идет к своей цели по трупам. Следующим трупом могу быть и я.
От такой простой мысли я вздрогнул.
– Лихо как оно… – Тимаков встал рядом со мной, весь в мелкой пыли. – Не думал, что с големом так можно.
Майтус в несколько взмахов ладонью отряхнул его расползающуюся на рукаве сорочку. Впрочем, только испачкал.
Городовые сносили мертвых товарищей в тень. Сагадеев, пошатываясь, командовал.
Если считать, что к моргу были стянуты до двух третей полицейских сил управы, то потери были катастрофическими.
– Это и есть ваш сюрприз?
У злого и растерянного обер-полицмейстера кровоточило ухо, и он зажимал рану рукой.
– Взрыва я не предполагал, – сказал я.
– Они тоже, – кивнув на трупы, бросил Сагадеев.
– Надо бы кого-нибудь послать за помощью… – предложил Тимаков.
– Уже, – отмахнулся обер-полицмейстер влажно-красной ладонью и вновь прижал ее к уху.
К нему мягкими шагами подступил пехотный поручик.
Они зашептались. Поручик вращал глазами и дергал углом жесткого рта. Сагадеев морщился в усы. Кровь с уха торила дорожку.
Я наклонился к Тимакову:
– Успели опознать, чья?
– Кровь-то? – Тимаков замялся. – Я не совсем уверен, но…
– Что – но?
Офицер тайного отделения взял меня под локоть, развернув спиной к Сагадееву с пехотным поручиком:
– Это кровь Ритольди.
– Но вы не уверены…
– Я мог ухватить «обманку». А во-вторых, – Тимаков понизил голос: – Огюст Ритольди – большой друг обер-полицмейстера.
– Господа!
Мы обернулись.
Сагадеев отпустил поручика и теперь смотрел на нас.
– Подойдите.
За спиной у Сагадеева возник пожилой городовой и принялся обматывать его голову белым, как снег, бинтом.
«Капитаны на докладе» – есть, кажется, такая картина у Жихаревского. Обер-полицмейстеру только барабана захваченного не хватало, чтоб под ногу его пристроить. А перевязка – один в один, как на полотне. И мы двое, словно
