style="font-size:15px;"> * * *
Портье за стойкой был категоричен. Никто меня не спрашивал, записок не оставлял, нумером не интересовался.
В коридоре второго этажа влажно поблескивали полы.
Мы прошли в свой конец, как преступники, оставляя отпечатки грязных подошв. Я пожалел, что не отряхнул сапоги на лестнице.
Прощай, труд поломойки!
– Ах, ван Зее, – донеслось из-за приоткрытой двери соседнего нумера. – Вы – фантастический негодяй!
Женский голос был глубок и страстен.
– Татьяна, голубушка! – торопливо зазвучал в ответ вибрирующий козлетон. – Поймите меня правильно, я просто был вынужден прекратить кредит…
– О да! – Женщина разразилась уничижительным смехом. – Вы как всегда ни в чем не виноваты!
За дверью послышались шаги, они то удалялись, то приближались. Раздраженные, рассерженные.
Мне представился нумер с широкой, как раз для адюльтера кроватью, балдахин с кистями, тяжелые шторы, столик с бокалами и бутылью в ведерке и полуодетая мужская фигура, худая, невысокой крови, скорчившаяся на банкетке.
– Помилуйте, не тираньте меня!
– О, вы меня не знаете, ван Зее!
Шаги снова приблизились, притопнул каблучок, дверь с грохотом закрылась, лишая нас возможности дослушать разыгрываемую сцену.
Майтус хмыкнул в усы:
– Порывистая дамочка.
– Майтус, – сказал я, – она по крови наверняка тебя выше.
– Ну гонора-то у нее на целую статс-даму…
Я заклацал ключом в замке.
– А на самом деле или из провинции, или актриска театральная, – продолжил кровник. – Я таких, господин, много видел.
Я выпрямился, распахнув дверь:
– Все, не трещи…
В нумере все было на своих местах – и мазь, и чемодан, и бумаги, и белье. Я прошел в комнату, со стоном высвобождаясь из грязного мундира.
Сейчас бы еще ванну!
– Мне готовить карету, господин? – потоптавшись на пороге, спросил Майтус.
– Да. – Из нетронутого ящика бюро я достал ассигнации: рублевую – желтую, трехрублевую – зеленую. Сунул кровнику: – Вот, это каретному двору и отдельно – мастеру.
Майтус кивнул.
– И еще… – Из другого ящика я выгреб серебро. – Купи воска, туалетной воды и револьверных патронов четыре дюжины. К пяти вернуться успеешь?
Кровник, соображая, почесал затылок:
– Если торопясь…
– Тогда торопись. В пять будут мальчишки, проведешь ко мне в нумер.
– Это утренние-то?
– Они самые.
– Всю ватагу, что ли? Опасно, – качнул головой Майтус, – поворуют еще, сами не заметите…
– Ты приглядишь, если что. Все, беги, – я хлопнул кровника по плечу. С чекменя взвилась пыль. – Хоть бы почистился, черт.
– Вот приедем в поместье… – Майтус застыл с поднятой ногой. – А «черт» – это кто такой?
