существование с бесстрастным спокойствием Будды. Жизнь всесильна и бесконечна. Смерть – эпизод, одно из проявлений жизни. А раз смерти нет, то ее нечего и бояться. Живи, радуйся жизни вокруг себя, солнцу, Нилу, семье, поклоняйся богам, вплоть до того часа, когда они заберут тебя, чтобы переселить в царство теней, где тебя ждет новая, по-своему интересная жизнь. Древний египтянин не воспринимал себя отдельно от всего: он был частью огромного целого, и ему не было знакомо чувство одиночества. Это был, в целом, счастливый народ, находящийся в состоянии душевного и социального равновесия.
Фреска на стене гробницы
Т.о., все, что я видел на стенах храмов и подземных склепов, было своеобразной энциклопедией древних знаний, накопленных Египтом за тысячелетия его существования. И, все же, трудно было поверить, что с помощью заклинаний и магии можно было подчинить себе не только податливую душу человека, но и неподвластные нам силы природы. Какое надо было иметь желание, какую уверенность в себе, в своих силах, какое высокомерие! Не отсюда ли пошла вся наша наука, вся наша цивилизация? Сформулированное магами под сводами древних храмов, это желание двигалось вместе с развитием человека, приведя его, в конечном счете, к изобретению компьютера, к синтезу белка, к расщеплению атома. Человек не хочет довольствоваться тем, что дает ему Мать-Земля, ему надо больше, ему хочется ввысь, к звездам, ему надо во что бы то ни стало прорваться к богам! Теперь, по прочтении этой книжки, всё, что я видел здесь, – все эти храмы, скульптуры и фрески – перестало быть для меня «мертвыми камнями». Они, как бы, приблизились ко мне, стали частью современного мне мира. Впечатление, произведенное книгой, словно вспышка, озарило мое сознание, но в следующее мгновение она погасла, и моя душа вновь погрузилась во мрак материальной жизни…
…Помню, сидим мы, как-то, с Вовиком на площадке перед нашим кинотеатром, потягиваем пивко и вдруг он мне на ухо:
– Ну, как, ты Верку ещё не трахнул?
– Да нет, ты что, – смутился я, – у нас не те отношения. Мы же друзья. Да и перед Сашей было бы неудобно.
– Неудобно было мне, когда я тебя завалил, – с наглой ухмылкой перебил он меня. – Потому что ты целка, – добавил он, придвинувшись ко мне и обняв за плечи. Я сразу весь обмяк, чувствуя, что нет сил сопротивляться. – Ну, ничего, ещё не все потеряно, – шепнул он доверительно, незаметно похлопав рукой меня по ширинке. – Заходи, потолкуем.
Мои отношения с Верой находились, т.с. «в стадии позиционного равновесия». Видя расположение ко мне ее мужа (я тогда ещё не догадывался об истинной причине его дружелюбия), я не решался переступать границы дозволенного. Мы по-прежнему устраивали «семейные» застолья, во время которых мы с Верой предавались чувственным танцам, а моя половина с Витей играли роль зрителей, сидя в лоджии и потягивая
