в клуб, на танцы.
– В институтах приёмные комиссии работу заканчивают, а ты всё по свиданкам да танцулькам бегаешь! Возьмись за ум. При хорошей специальности будет тебе верный кусок хлеба и почет. А за Васю не переживай. Если любит по-настоящему, выдержит все ваши разлуки. Да и не в Америку ты поедешь учиться.
На другой день я отправила документы на медфак городского ВУЗа…
До экзаменов оставалось дня два. Накануне моего отъезда сидим мы с Галкой на лавочке, щелкаем семечки. Поблизости утки расхаживают, среди них красавец-селезень.
– Значит, Машуля, ты собралась грызть гранит познаний. Это хорошо. Просто замечательно, – сказала Галка то ли с завистью, то ли с иронией.
– Надо будет, и мрамор с железом сгрызу, – ответила я с вызовом. – В отличие от тех, кто слова своего не держит.
В ответ Галка так быстро лузгает семечки, что шелуха змейкой ползёт из её рта на подбородок и падает в подол. А на лужайке – суматоха. Селезень стал домогаться утки, а она, крякая, нырнула в кусты. Он кинулся к другой утке, и та покорно распласталась под ним.
– Добился своего. Не с той, так с другой. Вот такие они мужики, – вытерев платочком рот, сказала Галка и принялась за новую порцию семечек. Нам по семнадцать лет. Мы обе верим в возвышенную чистую любовь. И вдруг – такое высказывание!
– Может, твой Петя и «такой», а моего Васю сюда не приплетай! – возмутилась я.
– Я не про наших ребят говорю, а вообще, – чуть сконфузившись, пояснила Галка. – Пойми, свято место пусто не бывает. Ты вот попрекнула меня, что слово не держу. Ну, сдержу, тоже поеду учиться. А женихов своих на кого здесь оставим? Они нам еще не мужья и свободны, как ветер. И не думай, что сватовство очень обязывает. Даже в старые богогояз… богобоязненные времена разрывали помолвки, плюя с высокой колокольни на поруганную честь девушки и её родни, – говорила она вдохновенно. – Даже благородные дворяне вели себя чёрти как, когда им было выгодно. Вспомни Кити из «Анны Карениной». Как она терзалась, чуть не померла, когда разонравилась Вронскому! Правда, он ничего ей не обещал и даже ни разу не поцеловал, не считая лобызания ручек. Но это этикет, голая формальность. Тогда хоть тресни, а поцелуй даже иссохшую клешню древней старухе, если она из высокого рода, а не какая-нибудь крестьянка вроде нас с тобой. И Кити считалась опозоренной только потому, что мечтала да не стала женой Вронского. А мы с тобой, в отличие от нее, не просто мечтаем, а конкретно засватаны! Невесты мы с тобой и должны вести себя соответственно, а то сраму не оберешься.
Очарованная её пылким монологом, я бездумно ответила:
– И плевать! Теперь я буду жить в городе. Раз в неделю-две приехала домой, повидала своих – и опять укатила учиться.
– А если Вася найдет себе другую кралю – тебе тоже плевать?
– Ты что, сдурела? Я жить без
