слово,И ничего важнее в мире нет
Паломникам из Тулы и Тамбова.
Четвёртый день в Израиле идёт.
Для них снята гостиница поплоше.
Был долог путь и дорог самолёт,
Но Гроб Господень всё-таки дороже!
Гроза умолкла. В свой военный мир
Спешит уйти, пересидев стихию,
Солдаточка, затянута в мундир,
Похожая на юную Марию.
Она идёт, божественно легка,
Отшучиваясь на наречье местном.
А сын её – он будет… Но пока
Нам ничего об этом неизвестно.
4. Город
Нет, я не понимаю этот город —
С его смешеньем лавок и веков,
С его оркестром святости и горя
В потёртом лоске чёрных пиджаков.
Равновелик в бессмертии и тлене,
Он стоек в вере, благостен и лют.
Придёт пророк – все рухнут на колени,
Поднимутся, каменьями забьют.
Он падал ниц, он возносился гордо
На собственной и вражеской крови.
Я знаю – не понять мне этот город,
Как вечности, судьбы или любви.
Он тянется до края и за краем —
За тем, где даже тьмы не разглядеть…
…Мы без того, чего не понимаем,
Порой не мыслим жить и умереть.
5. Пейзаж с молитвой
В роще ёлочек серо-зелёных,
Где не сыщется ветки прямой,
На скрежещущих каменных склонах,
Обнесённых небесной каймой, —
На вместилище, малом до боли,
Грозных мифов, и высохших рек,
И озёр, омертвевших от соли,
И пустынь, коротающих век, —
В предвечерье февральской прохлады,
Когда солнечный край невысок
И дымятся лучей колоннады,
Опираясь на тёмный восток, —
Здесь, уже завершая дорогу,
Что восходит в Иерусалим,
Станешь близок ты дому и Богу,
Постигая их чувством одним.
Женский портрет с эпилогом
Прекрасны были женщина и год,
А рухнули в разруху и разлуку.
Похожая на августовский мёд,
На яблоко, клонящееся в руку,
Была она. И было ей дано
Не делать ни движенья вполнакала:
Шла – как летела, и пила вино,
И плавала в грозу, и хохотала.
В ней жара было больше, чем в огне!
В ней каждый выдох рвался на свободу!
Она и видом удалась вполне —
В прекрасную славянскую породу.
Мужскому взгляду было не уйти:
Её задев, он плыл за нею, вторя
Свеченью линий бёдер и груди;
И меркло небо, и стихало море…
Она – и это чувствовал любой, —
Во всём держась своей манеры броской,
Входила даже в воду, как в любовь, —
С улыбкой и распущенной причёской.
Уплыв, ложилась на́ спину она,
В голубизне утрачивая тело,
И пепельных волос её волна
С морской волной сливалась и темнела.
Купалась
