на жизненном опыте и здравом смысле. Приверженцы сциентизма, как правило, соблазняют людей идеями новой «технотронной», «постиндустриальной» эры; антисциентисты, напротив, предостерегают людей от мрачной перспективы «встречи с будущим». «Момент истины» есть в суждениях и тех и других.
Так, Даниел Белл (р. 1919), говоря о становлении «постиндустриального» общества, приводит следующие аргументы. Индустриальное общество базируется на машинной технологии, постиндустриальное общество формируется под влиянием технологии интеллектуальной. Информация и знание – вот основа постиндустриального общества. Если в индустриальном обществе производство и обмен осуществлялись обособленными индивидуумами, то в постиндустриальном общество знание и информация – общественный продукт. Знание – коллективное благо; если даже оно кому-то продано, то одновременно оно остается и у производителя знания, и у покупателя. Естественно, это подрывает как частнособственнические, так и рыночные отношения. У частного лица мало стимулов производить знания. Во всяком случае, если научное открытие обещает какую-либо практическую пользу лишь спустя многие годы, вряд ли оно имеет шансы на поддержку тех, кто платит за работу. Вместе с тем Белл полагает, что постиндустриальное общество характеризуется уже не трудовой теорией стоимости, а теорией стоимости, основанной на знании. Несостоятельность трудовой теории стоимости Белл видит в том, что она единственным источником прибавочной стоимости считает рабочую силу непосредственных производителей.
Элвин Тоффлер (р. 1928) также указывает на позитивную роль новой технологии и техники. Например, он полагает, что домашний компьютер укрепляет роль семьи, дома как ячейки общества; что индивидуумы, «став как бы собственниками своих электронных терминалов и оборудования, фактически как бы становятся не служащими в классическом смысле, а скорее независимыми предпринимателями, то есть рабочими, в высокой степени владеющими средствами производства». Не менее важен, считает ученый, и социологический аспект: «Если работники часть своих задач или даже всю работу смогут выполнять дома, им не нужно, как сегодня еще приходится это делать, переезжать, если они меняют место своей работы. Им надо лишь подключиться к другому компьютеру. Это означает снижение вынужденной мобильности, уменьшение стрессов, большее вовлечение в жизнь общества» («Третья волна», 1984).
Представляется, однако, что в этих суждениях есть преувеличение. Нарастающее могущество транснациональных корпораций (ТНК) ускользает даже из-под национального контроля, а тем более – из-под контроля отдельных людей. Как тут можно говорить о «независимых» предпринимателях, о рабочих, «в высокой степени владеющих средствами производства»? Конечно, компьютеры и т. п. создают предпосылки к тому, чтобы самые широкие слои населения имели доступ к информации в самом широком смысле, в том числе экономической и финансовой. Но
