профессии. Мне хочется…
– Нет, Фрэнсис, у меня не было, и до сих пор нет таких знакомых. Да и сам я бывал в баре всего один раз. Вспоминается смутно, вероятно, все в тот день выглядело чересчур обычно, поэтому особо и не запомнилось, – ответил Мервин. Фрэнсис уже спрашивал об этом у него несколько месяцев тому назад. Однако тогда он задал вопрос несколько в ином ключе.
И будто Мервин тогда знал, о чем именно хочет спросить Фрэнсис и поэтому не проявил любопытства.
– Или же вы были слишком пьяны в тот день? – искоса посмотрел на Мервина Фрэнсис твердым взглядом, пытаясь смягчить сказанное улыбкой, ведь ощутил, что сказал глупость.
– Далеко пойдешь, Фрэнсис. Не то, что я, – вновь улыбнулся Купер и встал со скамейки.
– Комплементы, ваши комплементы, словно кусочки льда в порции виски, – вроде бы банальное следование рецепту, но помогают пьянить приятно, до безумия.
Брови Мервина подались вверх. Затем он увел взгляд в сторону, как – будто не желая выдавать мыслей. И словно веря в то, что некоторые люди могут прочитать по глазам то, о чем он думает в данный момент.
– Фрэнсис, но ты смог бы им быть. Но сравнение твое мне не понравилось. Фу, да оно просто бездарное. Однако в нем была какая-то еле уловимая живость.
Словно за сказанным прячется какая-то цель, какое-то благое намерение. Воспользуйся этим. Если эта жизнь не шутка, то завтра я уже не жилец, Фрэнсис, – сказал Мервин и затем неторопливо скрылся за скрипучей деревянной дверью, ведущей на лестничную площадку старой спортивной базы. Смех Мервина Купера стихал, затем оборвавшись вовсе.
– До встречи, – произнес Фрэнсис, подумав о том, что беседу Мервин так никогда не заканчивал. Он мог произносить последнее, сказанное им предложение отдельно, когда ты проходил мимо, но никак не произносил ее в конце разговора.
Фрэнсис Стейп улыбнулся. И не оттого, что подумал о чем-то другом, не связанным с этим диалогом. Мне кажется, он улыбнулся именно оттого, что умел учиться.
Именно в его записях я впервые встретил фразу «научись учиться». Я не желаю бросаться громкими фразами, но эта фраза произвела на меня особое впечатление.
VII
– Остановка сердца, – уже не слова врача, это был момент рождения внутреннего голоса, который готов убивать всякие другие. Утром Мервина Купера не стало. Первым делом, второпях, Стейп воскресил в голове их последнюю беседу.
Фрэнсис узнал, что Мервин умер во сне. И новость звучала ужасающе странно, но вместе с тем, понимание этого стало затем своего рода заменой тяжести, пришедшей от осознания степени случившегося, на иную, по силе не меньшую, но с более светлым оттенком. Фрэнсис верил в это. Он вспоминал в тот день многое, что, так или иначе, связывало его с Мервином. Крепкая связь. Конечно, его не вернуть. Не вернуть Мервина Купера, человека научившегося не унывать. Человека,
