совсем рядом, закалялись в борьбе. Молодежи здесь делать было совершенно нечего, драки были чуть ли не единственным развлечением, и группировки пополнялись новыми кадрами, а стены домов пестрели разухабистыми надписями, вроде «месть за…» или «никогда не забудем…»
К тому же «Солнечный» славился своей повальной наркоманией, грязью, да еще стоял на отшибе, и там постоянно свистел жуткий ветер. Если на какой-нибудь лестничной клетке загоралась лампочка, то скручена она была этажом выше. Оторванные с корнем алюминиевые пластинки лифтов давно пошли на переплавку. А в самих лифтах воняло так, что не продохнуть. Стальная дверь была безоговорочным атрибутом всех квартир, где еще можно было что-нибудь взять. Решетки на окнах поднимались до пятых этажей, и за этими решетками теплилась еще жизнь, не обращая внимания на крики и шум на улице.
Но нынче в районе наблюдалось затишье, в связи с еще не окончательной, но уже бесповоротной победой одной из враждующих сторон.
Сторону эту поначалу вообще никто не замечал. Их было мало, но агрессия и невытравимая злоба в душах побеждала всякий страх. Ко всему прочему, движение это набирало силу по всей стране. У них была идея, и она придавала им силы, объединяла их, в отличие от их соперников, руководствующихся вообще непонятно чем.
Скинхедами становилось все больше людей; многие забитые мальчишки шли к ним, ища помощи, со временем становясь полноправными участниками группировок. «В единстве наша сила…» – говорили они – и были правы. Отдельные группы всегда были связаны со скинами других районов и по первому зову были готовы прийти на помощь. Каждый знал свое дело, и стычки становились все кровавее. Поэтому в «Солнечном» скины вели себя уже как хозяева и открыто нападали на тех, кто им не нравился, даже среди бела дня. В подъездах, исписанных похабщиной, стали появляться свастики, а старые надписи сбивались ботинками новых владельцев района.
Дин и Пицца переправились через дорогу.
– Эй, сыновья помоек! – окликнуло их несколько бритоголовых парней, сидевших на остановке. Все они выглядели примерно одинаково: камуфляж, высокие ботинки, черные короткие куртки, у некоторых болтались спущенные подтяжки.
– Привет, железная молодежь, – здороваясь, ухмыльнулся Пицца.
– Угу, ты на Белого посмотри, – буркнул скин с незамысловатым прозвищем Скин, – видишь, у него полбашни в ошметки, это мы тут на стройку ходили.
– Ну, знаешь, – загалдели все, – тут недалеко чурки этот… центр здоровья строят…
– Ага, подлечились!..
– …ну мы пошли, а их там, как грязи!
– Я тока смотрю, арматура летит – и этому по черепу – хлобысь!
– Тимон нам рассказывал, – вставил Дин, – сидит на «стакане» ночью, бухает, тут из темноты рожа такая, в свет фонаря выруливает, в кровище вся.
– Рожа моя была, конечно, – вступился молчавший доселе
