вот он – отец труса и изменника! – Сострат указал рукой в сторону, где стоял, сжав кулаки, пожилой красивый человек. Рядом с ним был Тимон.
– Я не верю, – прогремел над толпой голос Гераклида, – но если это правда, я сам исполню свой долг перед народом.
Толпа повернула головы в сторону Гераклида и одобрительно загудела.
– Тебе придется это сделать, – прокричал Сострат, – ибо я один вышел тогда живой и сразу же вернулся в город, чтобы предупредить об опасности, а не пропадал где-то до конца лета, как твой сын!
Сириск покачал головой. Притихшая толпа оживилась.
– Дело говори, Сострат, как было дело!
– Скажу и дело, если вы такие нетерпеливые. Я вас спрашиваю, мог ли человек пропадать более сорока дней и не попасть в руки скифам?
– Не мог! – загудела толпа.
– А мог ли человек, бежавший с поля боя и вернувшийся живым от наших врагов, не изменить народу?
– Не мог! – заревела толпа.
Жгучие слезы обиды затуманили взор Сириска. Толпа затихла. Сострат подошел ближе и, заглянув в лицо Сириску, сказал:
– Видите, как нагло притворяется этот изменник, как хочет разжалобить вас слезами! Воин?! Теперь поздно плакать. И бесполезно, никто тебе не поверит!
Напряженное молчание застыло в воздухе.
– Или, может быть, я не прав, граждане? Если вам этот воин нравится, давайте его возвеличим! Давайте вообще за трусость ставить статуи, а за измену заносить имена предателей в почетные списки! И выставлять их в притворе храма Девы или храма Геракла!
– Негодяй! – сказал Сириск возмущенно.
Сострат отпрянул в сторону. Толпа загудела.
– Видите, как нагло притворяется это чудовище? Как издевается над вами, граждане? Мнение народа, демократия – ему нипочем! Как видно, не мешает отвести его в тюрьму! А завтра решить – как его проводить в царство теней! – Сострат гадко засмеялся и добавил: – Я уверен, что скифы дали ему золото, чтобы он открыл им городские ворота! И я надеюсь, судьи учтут это!
После этих слов толпа пришла в бешенство. Круг сужался, и Сириск уже видел, как его сограждане взялись за рукояти мечей. Ни отца, ни брата, ни Тимона рядом не было.
– Тихо! – это был голос Апполодора. – Дайте сказать ему самому. Это против наших законов – не выслушать обвиняемого. Говори, Сириск!
Воцарилась тишина. Догоравшие факелы слабо освещали лица, и дым поднимался вверх, к звездному небу.
– Что и могу сказать? – Сириск поднял голову и взглянул на Агасикла. – Сострат уже вам много сказал. И вы ему, как видно, верите. Вы же его все знаете. Он уважаемый гражданин. Отличный воин.
В толпе кто-то громко засмеялся.
– Ну, так слушайте. Я ранен, и сил моих не осталось. Я не могу говорить долго. Во всем, что сказал Сострат, – Сириск кивком указал в его сторону, – во всем нет ни слова правды. Я прошу об одном – выслушайте внимательно. Многие скифы не хотят крови. Я
