тихо произнесла Священная. – Молчит воительница, молчат оракулы. Я и Гелона всю ночь стояли у святых алтарей и не получили никаких знаков свыше. Мы долго думали: кем рождена девочка? Смертная могла зачать ее только осенью. Но в это время во всей Фермоокире не было ни одного мужчины. Мало того, в ту пору ни одна амазонка не покидала нашего царства. Мы не ходили в походы. Да если бы и ходили – ни одна дочь Фермоскиры не прикоснется к презренному мужскому телу, не омытому в Фермодонте и во внеурочное время. Таких грешниц у нас не было и, я надеюсь, не будет. Может быть, поэтому молчат боги. Они верят, что мы сами поймем, что девочка – их дар. Может быть, после боги скажут, чему он предназначен. Теперь говорите вы.
– Мы – Священный Совет, – сказала Годейра. – Нам нельзя ошибаться. И пока мы не узнаем… Боги не посылают на землю своих детей без причины…
– Отчего же? Разве царственная супруга Зевса не сбросила своего сына с Олимпа на остров Лемнос? И разве знала причину богиня Амфитрита, воспитавшая Гефеста? И разве не он принял нашу прародительницу как свою родную дочь? Было бы большим кощунством отрицать это.
– Если боги решили дать нам дитя, они бы сказали об этом, – заметила Лота. – Но боги молчат, ты сама говорила.
– Боги все видят, все знают, дорогая Лота. Мы много грешим, и они, я думаю, хотят испытать нас. И если мы не поймем, не поверим в божественное происхождение ребенка – мы лишний раз докажем свою греховность. И нас ждет тогда кара.
– А что если девочку родила смертная? – упорствовала Лота. – И не просто женщина, а великая грешница. Потому что зачала она свое отродье в неурочное время. Что тогда? И не будет ли на нас греха еще больше?
– Ты посмотри на нее! – воскликнула Антогора. – Если бы она была греховной… Ее нельзя не полюбить. Я сама с радостью удочерила бы ее.
– Ну и удочеряй. Зачем впутывать в это дело богов?
– Ты молчи, Лота. Видно, у тебя у самой много грехов на душе, если ты восстаешь против святого рождения. Ты и твоя мать…
– Не надо браниться, Антогора, – перебила ее Гелона. – Только два помысла между нами: или ребенок рожден смертной, или это дар богов. Третьего не дано. Мы не можем доказать первое – значит, должны признать второе. Если она рождена в грехе, мы должны убить ее. Кто решится на это, хотела бы я знать? Ты, Лота?
– Нет, я не говорю этого.
– Тогда нужно оставить ее в живых, передать Лаэрте, пусть она воспитает ее достойной воительницей, пусть не будет ей никаких послаблений. И да свершится воля богов!
– Да свершится, – сказала Лаэрта. – Пусть она будет дочерью храма.
– Как мы назовем новорожденную? – спросила Атосса.
– Агнесса[7] будет ей имя, – сказала Гелона, и никто не возразил ей.
– Да будет так, – заключила Атосса. – Совет окончен.
Через час вся Фермоскира узнала: Агнессу удочерил святой храм. Никто не сомневался, что она – дар богов. И всем хотелось верить, ч�
