створки, и Годейра, отпустив сопровождавшую ее свиту, въехала во двор. Она соскочила с коня, бросила поводья и вошла во дворец. Ее встретили служанки, помогли раздеться.
– Ужин принеси мне на верхнюю террасу – спать я буду там, – сказала она служанке и поднялась по каменной лестнице вверх. Верхняя терраса расположена на крыше дворца и огорожена высокой решеткой. Она так густо оплетена виноградными побегами, что непроницаема для зноя и ветра.
Царица, когда ей хочется одиночества, ночует здесь.
У окна, проделанного в решетке, стоит столик, рядом с ним кробатос – ложе из черного дуба, инкрустированного блестящими бронзовыми пластинками. У изголовья кробатоса – светильник на треноге, около столика таз для умывания.
Вошли три служанки: одна поставила на столик ужин, вторая налила в светильник оливкового масла и зажгла его, третья принесла кувшин с водой и полотенце.
Сполоснув руки, Годейра отослала служанок, прилегла. Отломив корочку хлеба, она макнула его в вино, разжевала. Потом взяла кусок рыбы и стала есть. Голод, который она испытывала по пути домой, исчез. Рыба казалась невкусной, сыр пересоленным, и она отложила еду в сторону.
Поднявшись с ложа, подошла к окну, распахнула створки. Внизу перед нею раскинулся город. Кое-где светились огоньки. На холме, по ту сторону агоры – главной городской площади, высился храм. За храмом подковой опоясали его подножье жилища жриц. Вокруг агоры приземистые каменные помещения суда, гимнасия и торговые ряды.
Ниже все подножие холма застроено домами воительниц. Там живут наездницы – краса и гордость Фермоскиры. Их жилища построены из пиленого камня, многие из мрамора. У каждого дома конюшня, двор, помещение для служанок и рабынь. Эту часть города, утопающую в садах, зовут золотым ожерельем Фермоскиры.
Далее по равнине дома беднее: ломаные улочки тесны и грязны. Здесь живут гоплитки – пешие воительницы, стражи города и порядка.
Еще дальше, до самого берега Фермодонта, раскиданы бедные лачуги рабынь. Рабыни обрабатывают поля и сады басилейи, строят дома, прядут пряжу, ткут полотна и делают всю тяжелую и черную работу. Жизнь рабыни унизительна и трудна – ее не считают за человека. Она просто тело – одушевленный рабочий инструмент. Амазонки так и говорят: «У меня на виноградниках работает сотня тел, трех нерадивых я убила». Или: «Что мне делать с каменоломнями – они требуют прорву тел. Рабыни мрут как мухи». Есть одна надежда в безотрадной жизни рабыни – стать метекой. За верность и безропотность ее могут сделать вольноотпущенной. Она будет пасти стада, ловить рыбу, а если судьба улыбнется ей, то станет она служанкой у госпожи…
…Вдруг царица вздрогнула. Гулко простучали копыта по мостовой, и через минуту на террасу поднялась служанка.
– Приехала Лота, и она просит впустить ее.
– Веди.
Лота вышла на террасу, вскинула руку в знак приветствия.
– Что-нибудь случилось? Почему ты одета по-дорожному?
– Я ездила искать тебя. Мы где-то разминулись.
– Садись,
