мозга. Туся – разгромленной в хлам кухней. У Георга хватило денег, чтобы откупиться от неприятностей, раза два он пробовал приезжать и просить прощения, но художница привела с Базарной площади бесхозного алабая, который тотчас начал отрабатывать съеденный хлеб и крышу над головой. Кошке купили корзиночку и бархатную подушку, Туся стала внимательнее к её капризам – и удивилась, когда независимая мадам пошла на руки к случайному гостю, флейтисту из Лисьей бухты…
Они жили долго и счастливо – и до сих пор живут.
Детное зелье
Запах яблок пропитал лес насквозь. Сладким духом тянуло из чащи переплетенных, обрисованных солнцем ветвей, с ветхих ковриков палой листвы – осень ещё не вступила в свои права, пестрой осыпи не хватало, чтобы укутать землю. Над головой Кати то и дело краснели плоды кизила, похожие на татарские бусины, с обеих сторон тропы дерзко торчали пучки шиповника. Яблоки подкатывались под ноги, дремали в блеклой траве, мокли в заводях – зеленые, желтые, гладкие и веснушчатые, мелкие, словно галька. И вкус у них был особый – вязкий и терпкий, с толикой нежности.
Тропа упрямилась, то подставляя выпуклый корешок, то скользя жирной глиной. Но Катя пробиралась вперед, отводила от лица ветки, ловила равновесие на бревне, перекинутом через болотину, разувалась и переходила вброд быстрые протоки. Она искала самую старую яблоню в этом лесу.
Бабка Харита сказала: найди. Вымойся в бане, оденься в чистое, не бери ничего вашего – только глиняный горшок, резную ложку и горный мед. Выйди с рассветом, вернись до заката, ступай вдоль Черной реки. Отыщешь дерево, собери с него дикие яблоки, наломай хвороста, набери темной воды, свари варенье и не вздумай попробовать. Дома съешь сама и дашь мужу. И будет у вас ребеночек!
Катя с мужем Сергеем десять лет мечтали о сыне. Врачи разводили руками – здоровы оба, север, климат, езжайте к солнцу. Но и Крым не помог – супруги каждое лето навещали родню в деревне, пили молоко, купались в море и возвращались вдвоем. Катя чувствовала, что муж отдаляется, охладевает, словно вьюги забытого богом городка Лабытнанги студят не только дом, но и душу. Подняться бы в родной Питер или переехать сюда, под Бахчисарай. Нет – деньги, работа, надо.
В последние пару лет муж увлекся пещерами, Катю с собой не брал – не женское дело. Вчера снова уехал на свой Мангуп с компанией развеселых бородатых парней. А Катя по совету соседки постучалась к старухе-гречанке. Морщинистое как пересохшая глина, смуглое лицо бабки казалось добрым, и денег та не взяла – яиц, сыра да пестрый платок… Вот и яблоня!
Мощное дерево, с трещиной поперек ствола и раскидистой кроной, усыпанной золотистыми яблочками, тонкокожими, с хмельным запахом. Бери – не хочу. И очаг поблизости – белесые, плоские камни, сложенные кругом, с растопкой посередине. На одном из булыжников проступали полустертые буквы. Катя не стала всматриваться –
