назвать царем, но он отказался. И на солиде, отчеканенном в Городе, написал «Равный среди равных». А потом полководец с холодным именем Север привел легионы в Тавриду…
Поутру, едва солнце стукнуло в стекла, Катя снова сорвалась в лес. Черная речка вздулась, как вена на бицепсе силача, тропу размыло, развезло, засыпало упавшими ветками – и здоровому мужику не пройти. Но Катю словно тащило за руку – вперед, дальше, быстрее.
Время отказалось от власти над старой яблоней, зато буря не пощадила. Огромное дерево рухнуло, как гладиатор, вывороченные корни торчали в воздухе, плоды осыпались в грязь. Катя упала на колени перед мертвым стволом, пальцы зарылись в мягкую почву. И нащупали что-то холодное, плоское, гладкое. Монета! Почерневшая, но прекрасная, с чеканным лицом вождя. Мужчины, который стал прахом, не оставив после себя детей. Катя плакала о Савмаке, пока оставались слезы. Потом подобрала монету и потащилась назад по мокрому бурелому.
Сергей вернулся под вечер, довольный и виноватый. Рассказал о пещерных убежищах готского княжества, привез персиков и вина, подарил перстень с кораллом. Похвалил Катину стряпню, умял полгоршка варенья, подбирая сироп кусками пресной лепешки. Про монету прослушал. Ночью долго ласкал, говорил сладкое, как перед свадьбой. Потом уснул, словно выключил свет.
Катя долго лежала в пахнущих лавандой простынях, положив тонкую руку на низ живота. Она чувствовала – внутри неё, в бессветной тайне, под биение крови завязывается новая жизнь. Родится сын. Следом ещё сын. И, наверное, дочка – времени хватит.
…Только первенец будет зеленоглазым, с волосами цвета сохлого ковыля.
Дело житейское
Жара стояла невыносимая. Дул хамсин. Йоси Шай проклял себя за скупость – старый кондиционер не справлялся и в салоне «Субару» было нечем дышать. Вся недолга – две сотни шекелей у арабов. Или пять с половиной – на станции… А работа не шла. Мало кому спешилось брать такси посреди добела раскаленного дня. Середина недели – вряд ли что-то изменится к вечеру.
Йоси посмотрел на автобусную остановку – в пластиковой тени дожидалось монитки многочисленное семейство брацлавского хасида. Шесть, нет семь мальчиков… силен дядя. Только пусть вас везет кто-нибудь другой. Как изрядная часть выходцев из кибуцев, Йоси не уважал ортодоксов – за бесполезность.
Миловидная «русская» в белой юбочке подскочила на край тротуара, протянула навстречу потоку машин незагорелую руку. Йоси притормозил.
– Ани цриха рехов Шенкин – смешно играя акцентом, проговорила девушка.
– Шенкин, ульица? Быстро-быстро? – Йоси широко улыбнулся, он любил похвалиться чужим языком. Все таксисты – профессия обязывает – знали по нескольку слов на английском, арабском и идиш, но Шай кроме этого свободно владел французским и эфиопским – волею случая он проектировал две гостиницы
