пью шаманское вино.Как играют под руками камни Кабаллы-горы!
Дорожили дураками доктора да топоры —
Просадили, отсидели, продались за пятачок…
Погляди – танцует в теле ханукальный мой волчок,
Жжет по жилам, режет кожу, выжимает антраша,
Оживает желтой дрожью блажь – жидовская душа.
Балалейка, таратайка, колыбелька и коза…
Эх, лети, моя нагайка, прямо милому в глаза!
Снежной бабушкой растаю, сучьей спичкой догорю.
Раз тебе родиться к раю – мне прорваться к сентябрю.
Позади несчастный случай, впереди ночной горшок.
Красным днем в кленовой куче поищи меня, дружок!
«Романтика столба, собачьего Бродвея…»
Романтика столба, собачьего Бродвея.
Крапленые купе, ключи чужих квартир.
И ты, во всей красе, фаллическая фея.
Стада своих свиней ведешь в пустой сортир.
На кафельном полу, среди зеркал и кранов,
Ты вешаешь меня на сердце, как медаль.
Из ваньки-дурака я становлюсь ИвАнов,
В нечищеной душе живет себе миндаль.
Роди двойное «да» и я построю башню,
А может быть и храм, смешной, тебе под стать.
Мне дорого одно – бессмысленно и влажно
Пронзительным цветком в тебя навек врастать.
Закончится весна, растает снег на лицах.
Луна в твоем окне опять навеселе.
Ты спишь, едва дыша… А я учусь молиться,
Целуя след колес святого «Шевроле».
«Татарское войско заемных снегов…»
Татарское войско заемных снегов
Отступит к рассвету в Сибирь.
Под грохот оваций, под свист батогов,
Под карканье птицы снегирь,
Весна подведет орудийный расчет
И выстрелит в наше окно.
И ты улыбнешься и скажешь «Еще»,
А я промолчу все равно.
День кончился ночью. Фартовый февраль
Продулся в очко на Сенной.
Бес продал Россию маркизу де Сталь,
Смеясь над нелепой страной.
Мой ангел-хранитель твоих сигарет
Ушел в гастроном за травой,
Крылом прикрывая подбитый портрет
И нимб над седой головой.
Кто строит земной мандариновый рай,
Кто тянет впотьмах канитель?
Последний автобус уплыл в Мандалай,
Последний журавль улетел…
А я остаюсь королевой ресниц,
Твоей колыбелью, малыш.
И капает, капает, капает вниз
Сусальное золото с крыш.
Крестоносцы у стен Венеции
Контур храма явился в полдень,
Белый купол в седой дали.
Боже правый, то Гроб Господень!
Неужели? Ура! Дошли!!!
Не стыдясь живота пустого,
Рваной юбки, худых лаптей,
Полз последний поход крестовый —
Десять тысяч святых детей.
Где бретон-, где британский говор,
Где немецкий чудной басок,
Итальянский
