Марфе – дочери потомственного дворянина. Тогда все казалось красочным и легким, а когда жена понесла первенца, то счастью их не было предела. Назвали мальчика в честь прадеда – деда Никиты Федоровича. Через два года родился второй малыш, который отличался от тихого и спокойного старшего брата буйным нравом и непоседством. Князь сразу выделил последыша среди сыновей и уделял тому больше внимания, недели Андрею. Андрей поначалу ревновал брата к отцу, но постепенно смирился, успокаивая себя мыслью, что мать любит его более, нежели непоседу-Сашку. С горечью думал сейчас Никита Федорович, сидя под березой, о судьбе старшего сына, с каждым днем Андрей все больше и больше отдаляется от него, предпочитая оставаться подле матери своей. В такие мгновения князь осуждал самого себя за несправедливое отношение к первенцу, теперь его мысли разделял один лишь Александр – прыткий, ловкий и такой же жестокий. Вспомнил князь, как еще отроком Сашка забил до смерти беременную собаку, Андрей же стоял в стороне и громко плакал, умоляя брата прекратить зверское безумие. На крик прибежали Марфа Егоровна с нянькой. Плачущего Андрея увели домой, а Сашу мать сама сильно наказала хворостинкой. После этого случая младший брат возненавидел старшего, затаил на него обиду, в порыве гнева однажды воскликнув:
– Я не хочу быть твоим братом! Тебя матушка никогда не наказывает, а мне, наоборот, вечно от нее достается!
Ревность съедала мальчика. Как бы ни любил его отец, мать для него все равно оставалась на первом месте, вот почему он злобно теребил руки, когда видел, как Андрей ласково льнет к матери, а та с любовью целует его. С возрастом ревность прошла, но дружбы между братьями не было.
Наевшись курятины, опричники собрались в путь. Никита Федорович приказал отвезти купца в темницу для дальнейшего расследования, а сам в окружении Путяты и Петра поехал домой. Уже спешившись у ворот собственного дома, князь увидел отца Алексия в окружении юных прислужников. Никита Федорович снял шапку и первым подошел к владыке, склонил пред ним голову:
– Благослови, отче.
Отец Алексий перекрестил его и тихо произнес:
– Во имя Отца, и Сына, и Святого духа. Аминь.
– Аминь.
Князь поднял голову и внимательно посмотрел в лицо священника. Тот даже бровью не повел, стоял спокойно, лишь ветер трепал полы его длинной мантии.
– Давно не видел тебя, княже. По старой дружбе потолковать хочу.
– Я, отче, был сегодня в березовой роще, той самой, где мы играли, будучи отроками. Тогда ты больше всех собирал грибов.
– Да… благословенное было время, – отец Алексий посмотрел на купола церкви и перекрестился, – только вот все изменилось.
– О чем ты?
– Что же ты, Никита Федорович, в храме давно не был, прощения у Бога не просил?
– Все мы не без греха, отче, – ответил тот, потом
