которая делала позитронно-эмиссионную томографию. На ее бейдже написано «Лативия».
– Идите за мной. Доктор Сандерс хочет поговорить с вами в своем офисе.
Это странно, потому что я никогда раньше не была в офисе доктора Сандерса. Должно быть, ему не нужна доска в смотровой, а это означает, что все лучше, чем я ожидала. Больные должны быть в смотровой. Здоровые сидят в офисах. Но если это так, почему кажется, что я иду сквозь густой, как грязь, воздух, словно мне опять девять лет и меня вызвали к директору школы?
Лативия останавливается у открытой двери. Табличка на стене рядом с ней гласит:
«Доктор Робин Сандерс
Онколог-радиолог»
Я медлю, потому что никогда раньше не замечала, что у доктора девчачье имя. Потом захожу одна, без сестры, и она закрывает за мной дверь.
Доктор Сандерс сидит в большом кожаном кресле с низкой полукруглой спинкой. Он не смотрит на меня.
– Дейзи, – говорит он, снимает очки и кладет на стол.
– Доктор Сандерс, – отвечаю я, сажусь напротив.
И тут наши глаза встречаются, и я вижу, что у него они грустные. Грустные в том смысле, как глаза других людей бывают голубыми, зелеными или карими. Глаза у доктора Сандерса цвета грусти. Именно поэтому я понимаю, что он скажет, прежде чем успевает открыть рот.
– Дело плохо.
Внезапная тяжесть сваливается на меня, словно вся одежда, которую я ношу, промокла насквозь.
Он поворачивает ко мне монитор.
– Это позитронно-эмиссионная томограмма здорового человека, – говорит он.
Изображение на экране выглядит темно-синей шейной подушкой, с несколькими расплывчатыми пятнами желтого, зеленого, фиолетового и оранжевого. Словно тест Роршаха в цвете. Доктор Сандерс поднимает со стола карандаш.
– Представьте человеческое тело как нарезанный хлебный батон, и позитронно-эмиссионная томография показывает изображение каждого ломтя.
Он пользуется карандашом, как указкой.
– Вот позвоночник, легкие, грудь…
Он нажимает несколько клавишей на клавиатуре, и изображение меняется.
– Мы можем переходить вверх и вниз по телу, часть за частью. Видите, как светится сердце? Все клетки в вашем теле едят, обычно, сахар в какой-либо форме. Самые голодные едят больше всего, так что молекулы сахара собираются там, где находятся самые голодные клетки. Вроде сердца, почек и в любых областях, где обосновались опухоли или раковые клетки.
Он замолкает и смотрит на меня, чтобы убедиться, что я понимаю. Я молчу.
– Как я сказал, это ПЭТ здорового человека. Сердце оранжевое и желтое, но в легких, печени, мозгу и так далее изменения цвета почти нет.
Он снова нажимает клавиши, и на экране появляется другое изображение.
– Это ваша ПЭТ.
Я смотрю на экран. Он словно охвачен огнем.
– Дейзи, рак повсюду. Метастазы в печени и легких. Костях… И даже…
Голос
