что она держит пачку печенья «Орео» и баллончик со взбитыми сливками – любимый перекус Кейли. Она ест все это вместе. Я по меньшей мере миллион раз наблюдала, как она осторожно украшает сливками каждое печенье и набивает живот, и морщила нос при виде лакомства, сплошь состоящего из углеводов и химических пищевых добавок.
– Я много хожу, – объясняю я. Следовало бы добавить, что я обычно не ем этого. Не хочу, чтобы она считала меня одной из тех, кто гордо откидывает волосы назад и объявляет: «У меня просто хорошие гены».
Вместо этого я добавляю:
– И занимаюсь йогой.
Сэмми словно читает мои мысли:
– Должно быть, генетика.
Кладет «Орео» на полку в кладовой и дергает себя за пояс брюк.
– Потому что я езжу на байке каждый день и не сбросила ни фунта.
Я начинаю хрустеть очередным крекером и делаю вид, будто задумалась над ее словами. Но на самом деле смотрю на ее груди и думаю, что они похожи на две пышные подушки, а живот – на облако.
И вдруг понимаю, как устала. О, так устала. Не могу ли я прилечь на нее? Всего на минутку.
– Дейзи?
Она как-то странно смотрит на меня.
– Ты о’кей?
Хорошо бы люди перестали задавать мне этот вопрос. И вообще, что означает «о’кей»? Это даже не настоящее слово. И в «Скраббле» не считается.
– Просто устала, – говорю я вслух.
– Ах, бедняжка! А я все болтаю и болтаю. Сейчас оставлю тебя в покое. Все равно завтра рано вставать. Я пообещала Карлу утром выйти в его смену. У него встреча в Национальной стрелковой ассоциации или что-то в этом роде. Так или иначе, он отдежурит за меня в субботу. Рада была с ним поменяться. Студенты по уик-эндам – ну, чисто дьяволята!
Я рассеянно гадаю, должна ли знать, кто такой Карл.
После ухода Сэмми я вспоминаю, что забыла поблагодарить ее за помощь с продуктами. И эта забывчивость вызывает во мне невыразимую грусть. Она так добра. Может, стоит выйти, постучаться к ней и поблагодарить? Но сорок шагов между нашими домами кажутся сорока милями.
Я ставлю коробку с крекерами назад на стойку. Почти половина благополучно перекочевала в мой желудок. Но я по-прежнему умираю от голода. А потом вспоминаю про стейки, которые купила у мясного прилавка. Большие, красные, на косточке, с белой каемкой жира.
У меня текут слюнки. Не помню, когда в последний раз ела мясо.
Я открываю морозилку и вынимаю белый бумажный пакет, который Сэмми положила на вторую полку, а не в отделение для мяса.
Конфорка со щелчком загорается синим пламенем, и я накрываю ее чугунной сковородой. Оставляю стейки шипеть и фырчать на горячей сковороде и иду в гостиную. Хочу музыки и водки. Не обязательно в этом порядке. Водка была моей обычной выпивкой на последнем курсе. Водка и «Ред булл». Клюквенная. Водка и «Рейнбоу спрайт».
Но сегодня я наливаю неразбавленный «Абсолют», который мы держим
