событие, может соберем родителей на внеплановое собрание, пригласим директора, пусть сознаются…
Опять опята, хмыкал мысленно Виктор, опять пять ять… опята, пята. ята…
Занятный дерзкий ход пацанов, в немалой степени дисциплинирующий нашего брата, морокуй вот теперь, вычисляй соглядатая, но при этом постарайся стать образцовым, опасайся огласки того или иного собственного неблаговидного поступка. Такая неопределенность, как он уже познал на себе, несколько угнетала, раздражала и точила исподволь. Опята, опята… кто же это? где их искать?..
Глава 3
– «Опята» и их «лукошко» – Террор Минаева-старшего – Сыч откололся – Лакомый объект, рвач-инспектор – Опята совещаются – Ограбление Минаева-старшего – Его небывалые чудачества во трезвости —
Пашка Минаев полулежал на обшарпанном диване в тесной дворницкой и поводил отре-шенным взглядом по стенам. Прямо перед ним довольно искусный крупный монтаж. Небрежно, без малейшей потуги, одной рукой держал над головой огромную, в его рост буквищу «О» улыбающийся Антон Таранов, так оно в жизни и есть, силищи у него предостаточно. Рядом Вадька Мерзликин, белолицый кудрявый блондинчик с карими глазами, силенки у него, конечно, не те, хиляк против соседа, а потому и букву свою «П» держит, как штангист рекордный вес. А это сам Пашка, на пьедестале собой изобразил «Я», вернее, вписался соответствующей позой в контуры буквы. «Т», стоя на лопатках, одной ногой держал Юрка Корнев, «Сыч», этот откалываться все чаще и чаще стал в последнее время, дружка себе завел незаменимого. Последняя «А» висела в воздухе, опираясь на струю, что выдувал, выкатив глаза и раздув щеки, смешливый толстяк Венька Пухов, этого нет вообще, уехал в другой город.
О П Я Т А… Общество пяти апостолов…
Да, Мешалкин был на верном пути, чутье его не подводило, из его группы питомцы немного нервировали педпроцесс.
Пашка вздохнул и сел за стол, стал вырезать буквы из старых газет и журналов про запас, за делом время идет быстрее, не так нудишься, друзья, самое малое, через час подойдут. Вадька может прийти пораньше, ему нынче мести. Он посмотрел на график, ну да – ему, а завтра Антону. Скоро год как они метут этот участок, Пашкин двоюродный брат, мастер домоуправления устроил такую подработку, дворников-то в новых микрорайонах не хватает. Все они, кроме Вадьки, жили в Журавлевке, старом поселке города.
Рядом с графиком, над диваном висел устав, пять заповедей, над которыми в свое время поломал голову Пашка, а затем красиво вывел цветной пастой Вадька. Понемногу многословье отошло, истаяло, отстоялась же, стала руководством к действию одна – «одергивать зарывающихся».
Выше, вся стена щедро залеплена вырезками из плакатов и журналов, фотографиями и рисунками, это тоже монтаж, коллаж, где все пронизано одной темой – опята и спортивные звезды, бегущие на пределе сил, гонщики-велосипедисты и мотоциклисты, всадники, люди на дельтапланах, лыжах и санках, спортивные
