нападение, но при этом провозглашал, что не оказывает насильственного противодействия («сильно») закону. Он обещал доставить своих людей на следующей неделе, но не сдержал слова, а через некоторое время полюбовно договорился с господином раненых крестьян[202].
Иногда подозреваемый просто отказывался идти под арест. В 1613 году посыльный сообщил, что собутыльники подозреваемого в убийстве отказались дать по нему поруки и явиться на Белоозеро для дачи показаний. Два человека, обвиненные в убийстве в 1693 году, заперлись в своем доме, когда их пришли арестовывать, «и слушав наказную память из окошка, и с нами, посыльщики, в город на Белоозеро не пошли, указу великих государей учинились сильны»[203]. Иногда сопротивление было жестоким – родня, соседи и большие группы людей часто «учинялись сильны» перед посланниками, оскорбляли и даже нападали на них. Когда в 1683 году губной староста Устюжны Железнопольской отправил целовальника, писца и воеводского пристава для ареста крестьянина, они натолкнулись на еще более непримиримое сопротивление. Жена помещика «собрався с людьми своими и со крестьяны, с ружьем и з бердыши, выехав на поле, за губным дьячком и за целовальником ганялись, и того своего крестьянина убойцу Еремку отбили, и на целовальнике шляпу топорком просекли, и приставов и целовальников били». Подобные проблемы сохранялись и в эпоху Петра I[204].
В случае сопротивления приставы часто арестовывали родственников или соседей и держали их в качестве заложников до тех пор, пока подозреваемый не сдавался. В 1624 году белозерскому пушкарю поручили арестовать двух детей боярских, а в случае, если он не обнаружит обвиняемых, взять под стражу его «дворников» (то есть дворовых людей). В деле 1687 года в Кадоме жена помещика отказалась выдать обвиненного крестьянина прибывшему для ареста отряду, а потому они забрали вместо крестьянина его мать, свидетельствовавшую о полном неведении по данному делу. В конце концов помещик сам доставил своего крестьянина в суд[205].
Даже местные чиновники могли оказывать неповиновение, как было упомянуто в начале этой главы и как произошло в Сибири в 1684 году. Стрелецкий пятидесятник, конвоировавший заключенного в Тобольск, доложил об ослушании: он просил приказчика одной слободы о подводах и сопровождении, что было предусмотрено его подорожной, но тот объявил царскую грамоту поддельной и спровоцировал нападение на конвоиров деревенских жителей, вооруженных палками; одного стрельца били по щекам и драли за бороду. В итоге местные жители обеспечили сопровождение и подводы, но по пути сопровождавшие, возможно, подкупленные, позволили заключенному бежать[206].
Сопротивление аресту, отказ от роли поручителя, нежелание давать показания, побег из-под ареста были столь обыденны, что закон XVI – начала XVII века наказывал подобные действия тяжкими штрафами. Соборное уложение и более поздние указы добавили к ним еще и телесные наказания. Довольно
РГАДА. Ф. 1107. № 1771. Л. 11 (1669) и 2249. Л. 2 (1675); подобное дело: АЮБ. Т. I. № 80 (XIV) (1698).
РГАДА. Ф. 1107. № 19. Л. 2–5 (1613). РГАДА. Ф. 1596. № 55. Л. 2 (1693) (в это время было два государя: Иоанн и Петр Алексеевичи). Другие подобные случаи сопротивления или побега: РГАДА. Ф. 1107. № 74. Л. 2 (1613); 1926. Л. 3 (1671); 2093. Л. 2 (1673); 2454. Л. 5 (1677); 758. Л. 3 (1680); 4133. Л. 3 и 4151. Л. 4 (оба 1695).
РГАДА. Ф. 1171. № 170. Л. 1–2 (1683). Примеры из эпохи Петра I: АЮБ. Т. III. № 213 (1697); РГАДА. Ф. 1107. № 4438. Л. 6, 14 (1700); РГАДА. Ф. 1380. № 52. Л. 5 (1719).
РГАДА. Ф. 1107. № 369. Л. 5 (1624). РГАДА. Ф. 1122. Оп. 1. Ч. 2. № 1424 (1687).
ДАИ. Т. XI. № 35 (1684).
