Лисица. Юга суетливо шныряла по поляне, Киряк следовал за «барышней» по пятам. Та принюхивалась, растирала меж пальцами землю, терлась о деревья, даже что-то пробовала. Потом, как водится, раскинула руны. Затряслась в лихоманке, закружилась. Когда же на бельмах снова нарисовались зрачки, старуха сказала:
– В городе они, мой господин! В Кревине!
Поклонилась и задом отошла от главаря, опасаясь его гнева. И правильно сделала. Уже в следующий миг в воздухе просвистела плеть и стеганула вместо ведьмы Киряка. Но тот словно и не заметил удара, продолжая улыбаться, точно юродивый.
– Тупорылые вымески! – рыкнул Лисица и потер руку. – И как, спрашивается, мне теперича девку сыскать?
– А ничего, батюшка, сыщем, – выглянула из-за сосны ведьма, но полностью выйти побоялась – плеть-то за пояс еще не вернулась.
– Как?! Как ты собираешься их искать?! Сама ж сказала, что сила твоя в городе бесполезна.
– Верно, батюшка, – проскрипела Юга, – говорила. Да только тогда у меня еще кровушки ведьмаря с собой не было.
Главарь хищно улыбнулся и велел немедля двигаться в город. Да только Плешивый вдруг заартачился:
– Может, пожрем прежде?
Казлейка и Серпутий поддержали подельника рьяными кивками.
– В городе пожрете, – рыкнул Лисица.
– Нет, прежде отдых и снедь! Все равно им некуда деться, раз у ведьмы кровь имее…
– Я сказал – в Кревин. Сейчас же, – негромким, но ледяным, словно озеро в самой середке зимы, голосом отчеканил главарь.
– Ладно, – согласились Казлейка и Серпутий.
А вот Плешивый скрестил руки на широкой груди и наотрез отказался двигаться с места. Главарь, сверкая злобными очами, приблизился к нему почти вплотную. Остальные подельники на всякий случай отошли подальше. Ладонь непокорного сползла на рукоять меча. Но Лисица вопреки страшным чаяниям запрокинул голову и раскатисто захохотал. Поначалу подельники лишь с недоумением взирали – с чего бы вдруг такие изменения, когда даже в разгар веселья у костра он ни малейшей радости не выказывал. Но, когда заскрипела Юга, загоготал Киряк, и сами не удержались. Поляна наполнилась несмелым хихиканьем, крепчавшим с каждым мигом. Смех набирал обороты. И скоро у молодцев уже слезы на глазах проступили. Плешивый, ухохатываясь, даже пополам сложился.
Главарь сделал два шага в сторону, а потом вдруг выхватил меч и на развороте снес крупную голову с плеч. Та шлепнулась на мох, сделала кувырок и остановилась. Шапка спала, обнажив лысину в окружении курчавого венчика волос. Грузное тело, заливая кровью все вокруг, повалилось с некоторым опозданием, точно до конца не верило в случившееся.
Казлейка и Серпутий онемели. Юноша невольно схватился за свою шею. Старший разбойник потянул за края собственной магерки[8], пытаясь нахлобучить ее поглубже. Киряк тоже смолк, но по его лику по-прежнему блуждала благоговейная улыбка. Зато ведьма своего скрипа не прекратила. Наоборот, он стал еще омерзительней, точно она наслаждалась увиденным. Лисица молча всадил клинок в землю
