пюре во рту, и финно-угорское соловьиное щёлканье. И над всем этим реял флаг вермахта. Местные-деревенские приезжали на мотоциклах и с дробосралом – ну так парни из нашего лагеря подошли навстречу на предмет поинтересоваться калибром. Руки у них были в карманах. Местные растворились – небо окончательно стало наше, тру нацистское. Как и всё под небом.
Мы всерьез тогда готовились не то к уайт-пауэр-революшен-уорлд-уайд, не то к гражданской войне – хотя не каждый был готов стать камикадзе. (Но некоторые все же стали). Каждый из нас ничего не боялся и ни во что не верил – а что нам надо, мы брали обыкновенно сами. Такое вот случилось в России разбитое наголову поколение, 70-х годов рождения…
Наци-Купала в Залесье – это была такая конспирологическая пре-пати к Белому Восстанию. В перерывах между возлияниями и прочими ведическими излишествами (девушки с нами тоже были, и… – ух, какие это были девушки!!) мы шарахались по окрестностям. Местные уже не высовывались, а мы, являя собой нордическую культуру, тоже щщи не квасили и сельпо не грабили. Разве что местный кремль обоссали. Или это был не Кремль, а монастырь? В общем, какой-то белокаменный пряник – уместно довлеющий над пейзажем. Мы сходили и к «прянику», отлили на стены и вернулись прочь. Кто в масквабад, кто в Берлинотурецк. Уайт-пауэр-революшн не то, чтобы не состоялась – но отложилась. Копит силы. Некоторые из участников той вечеринки ныне мотают сроки – кто по 20 лет, а кто и полный пыжик…
А я ухитрился пролететь арбузной коркой… Лёгкие, но одновременно весомые облака сдвинулись (горние на лазоревом) – и я снова вспомнил…
А первые московские скинхеды собирались… много где собирались – эти жесткие и острые, а иногда просто тупые ребята. Одной из основных точек сборки была консерватория. (Некоторые даже бывали внутри). Консерва стоит на улицегерцена (именно так, в одно слово, называли её тогдашние обитатели), рядом была Манежка (еще помнящая антитоталитарное ликование конца 80-х, бронетехнику 91-го и омоновские коробки-черепахи кровавого 93-го. И которой еще предстояло стать местом погромов 2002 и восстания правой молодежи в 2010…). Рядом были корпуса университета, рядом был Арбат, рядом была Лубянка с круглосуточной торговлей любыми наркотиками. В консерватории долгое время размещался музыкальный магазин, бомбануть который я однажды спровоцировал своего камарада – страстного филофониста, музыканта и, разумеется, нищего (на тот момент) подонка. Сматывая удочки после дела, мы пулями летели по улицегерцена, а в висках стучало Lust for life. Пробежать нам надо было метров 100 – до арки, ведущей в сложную систему дворов. Нырнём в этот лабиринт – и поймать нас смогут только случайно. Мы успели. Нырнули.
Если эта яма окажется вдруг воздаянием за мою биографию, то копать мне предстояло до бесконечности.
…Много позже мы подружимся с отцом Георгием и однажды вместе встретим столичное утро – приехав в родной для нас город
