тут царица и вовсе рассердилась… Вот и пришлось цесаревне 15 (26) августа уехать не в облюбованное Покровское, а «миль за шестьдесят от Москвы», то есть в знаменитую Александрову слободу.
Благодаря книге историка Стромилова и поныне считается, что Елизавета Петровна в нынешнем Александрове Владимирской области скоротала большую часть опалы, выпавшей на московский период (1728–1731). Возможно, стоит все-таки взглянуть на карту и убедиться, что не очень удобно без автомобиля, в карете регулярно мотаться из конца в конец, преодолевая по сто верст в одном направлении. Заметим, до Троице-Сергиевой лавры гораздо ближе. Между тем и паломничество в обитель для двора – целое событие. Так что едва ли Елизавета Петровна посещала Александрову слободу часто и наездами. Скорее, редко, зато на длительный срок, от месяца и дольше. Чтобы не только по хозяйству распорядиться, но и в Успенском девичьем монастыре побывать, и помещиков-соседей навестить. Благо, в двух верстах от слободы, в усадьбе Крутце, доживал свой век опальный И.И. Бутурлин, поклонник Анны Петровны, а в десяти верстах, в селе Балакирево, постоянно отдыхал другой соратник отца – кабинет-секретарь А.В. Макаров.
Как знать, не в кабинете ли у кого-то из них, за неспешной беседой, возле шкафа или стеллажа с книгами и возникла у цесаревны мысль изучить политическую историю европейских стран последних двух веков? С целью разобраться и проанализировать заграничный опыт государственного управления, обнаружить причины прочности одних и зыбкости других монархий, вывести формулу оптимального политического поведения… Ведь активное пополнение Елизаветой собственной библиотеки узкоспециализированной литературой (политико-исторической) началось как раз на рубеже двадцатых – тридцатых годов. Впрочем, осенью 1730 г., даже при наличии вышеозначенного намерения, заняться его исполнением вряд ли удалось. Потребовалось защищать от внешней угрозы тихую «семейную» идиллию с Шубиным (сыновья прапорщика кем воспитывались, не отцом ли и «мачехой»?!).
К покровской затворнице воспылал страстью Густав Бирон, брат Иоганна-Эрнста Бирона, фаворита Анны Иоанновны, обер-камергера со дня коронации. Ориентировочно с середины октября курляндец повел атаку на даму сердца. По меткому выражению Лефорта, «мозолил глаза» великой княжне («a donne dans la Vue») навязчивыми ухаживаниями. Елизавета изворачивалась, как могла, сознавая уязвимость и свою, и, особенно, Шубина. Как ни маневрировала, как ни балансировала между «можно» и «нельзя», а неуступчивость в главном месяца через два, в декабре, привела-таки обоих к разлуке. Иоганн-Эрнст Бирон вспомнил, что прапорщик в отставке всего лишь де-факто. Де-юре «абшид» не оформлен. Посему молодому человеку без проволочек вручили предписание выехать к новому месту службы – в Ревель, в Дерптский гарнизонный полк. И, куда деваться, Шубин уехал. Густав Бирон возобновил «осаду», которую, похоже, быстро и прекратил. Елизавету спасла герцогиня Мекленбургская, сестра императрицы. Екатерину Ивановну встревожило чрезмерное внимание братьев
