пальцы обожгу! Как их держать – то?
– Вымахал дубина! – Сердито шепнула Лизавета. – Ничего не умеешь! Догорит до половины, и возьмешься за обгорелый конец.
Олег старательно перехватывал горящую спичку, но пару раз действительно обжегся и едва не выронил ее на пол. Мать напряженно смотрела на происходящее, она готова была сама держать руку над огнем и вытерпеть любую боль лишь бы удостовериться, что сыну ничего не грозит. Теперь, когда все спички плавали в стакане, женщины поспешили за бабаней к входной двери. Продолжая упиваться своей внезапно свалившейся значимостью, старуха велела Олегу переливать воду из стакана в стакан над дверной ручкой, а сама в благоговейной тишине шептала молитву.
Мать и Лизавета боялись громко вздохнуть, а ну как сейчас явится чудо и откровение. Бабаня взяла у Олега стакан со спичками и, поджав губы, оглядела его со всех сторон.
– Ага! Видали? Вот оно, тут уж и гадать нечего. – Победно произнесла она, ставя стакан на стол.
– Чего там, теть Варь, не томи уже, сердце выскакивает. – Судорожно вздохнув, шепнула Антонина.
– Видишь, одна спичка потонула, видишь? Это точный знак, сглаз на нашего Олежку навели.
Лизавета охнула, придвинулась ближе.
– А если бы все потонули, бабань?
– Ой, это такой сглаз, что свести нельзя. На смерть значит. – Деловито ответила старуха. – А у Олежки одна только и утопла, это тоже сглаз, но не шибко сильный, отмолить можно.
Мать всхлипнула и с надеждой уставилась на бабаню.
– Не плачь, Тонечка, я вот в церкву схожу, только ты денежку дай на свечи, записочку оставлю, водички возьму. Отмолим парнишку нашего.
– Пока вы молиться будете, Вырикова как раз заявку в милицию напишет! – Хмуро буркнул отец, вернувшись в кухню.
Лизавета словно очнувшись, бросила взгляд на сестру. В кои – то веки зять умное сказал, сглаз сглазом, но и с паршивкой малолетней надо что – то решать.
Такую скоропалительную и унылую свадьбу единственного сына Антонины Николаевны никто и ожидать не мог. Впрочем, и сами Князевы даже в страшных снах не видали эдакое представление. Но, осуждать всесильную Тоню не торопились. Хотя редкие завистники и смаковали чужую беду, но по – тихому меж собой и шепотком. На людях, все понимающе качали головой, скорбно поджав губы. До слез жаль Антонину и сынка Олега. Вина – то его пустяковая, мало ли приключится с пьяным парнем по глупости по молодости, не слишком ли велика расплата за такое дело? Мальчонка у всех на глазах рос, разве за ним когда бывало непотребное? А вот Выриковы эти приезжие, шваль настоящая! Будь их ушлой Лидке восемнадцать, то поминай, как звали. Осталась бы матерью одиночкой как ее мамаша. Отцы ухмылялись, мол, Лида девка ядреная фигуристая, молодая, может Олег не так уж и прогадал. Матери хмурились: кому такая невестка нужна, на нее только спьяну позаришься, и тайком крестились, что в историю вляпались не их сыновья. Поселковые девчонки кривились и на все лады частили
