лучше показать всем, как мало нас волнует вся эта чушь, не так ли?
Ланздаун тоже улыбнулся. Сунув мистеру Пиклзу два пенса – Оливия оставила листок у себя, – он насмешливо проговорил:
– А теперь, мистер Поэт, вот вам шиллинг за то, чтобы вы передвинулись с вашим замечательным хором на несколько кварталов дальше.
Мистер Пиклз с радостью принял шиллинг и тотчас увел своих певцов. Виконт же взял невесту под руку и повел к мастерской мадам Марсо. Однако Оливия внезапно остановилась и, высвободив руку, наклонилась к сидевшим у стены нищим. Все они были настолько оборванными и грязными, настолько жалкими, что почти невозможно было отличить одного человека от другого. Оливия взглянула на нищего с повязкой на лице. По всей вероятности, он скрывал какое-то увечье, возможно – полученное на войне. Впрочем, какое это имело значение?
Ее два шиллинга глухо звякнули в одной-единственной кружке.
– Простите, – тихо сказала она, – это все, что у меня есть сегодня… Но этого, возможно, хватит на оплату проезда в почтовой карете до Суссекса. Преподобный Силвейн в Пеннироял-Грин поможет вам найти работу, пищу и, может быть, приют…
Оливия больше ничего не смогла сказать, потому что смрад, исходивший от немытых тел, был совершенно невыносим. Выпрямившись, она поспешно отступила к своему ухоженному жениху. Тот снова взял ее под руку, а нищий с повязкой безмолвно поднял руку, затем медленно опустил – так он обычно благодарил и благословлял Оливию.
Оливия вовсе не была суеверной, но почему-то ей очень хотелось получить это благословение перед посещением мастерской мадам Марсо.
Ланздаун протянул ей свой носовой платок с запахом лавровишневой воды. Прижав его к носу, Оливия с облегчением вздохнула и почему-то вдруг подумала о том, что вскоре ее обязанностью – нет, привилегией – станет вышивание инициалов виконта на уголках его носовых платков. Как на платке, который она хранила в своем ридикюле. На нем тоже были инициалы. И кровь.
Следовало бы сжечь этот платок, как она сожгла листок бумаги, исписанный именем Лайона Редмонда…
– Эти проходимцы, похоже, просто пропьют ваши шиллинги, – тихо проворчал Ланздаун.
– Они могут делать с ними все, что сочтут нужным, – заявила Оливия, возвращая виконту носовой платок.
– Похоже, они не так уж и нуждаются, – заключил Ланздаун.
– В самом деле?.. Просветите меня.
Виконт едва заметно нахмурился, и Оливия поняла, что была слишком уж резка. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она улыбнулась жениху и с некоторым смущением сказала:
– Ох, давайте начнем снова. Вы простите мою нервозность? Так много ошеломляющих событий, а ведь день только начался… Мне ужасно неловко, что я оказалась такой сварливой мегерой.
– Вас не за что прощать, – поспешно ответил виконт. – Это вы должны меня простить. Я всего лишь сделал безобидное замечание и вовсе не хотел, чтобы оно
