баба, свой шесток!
С соседями, Еросимом и Креной, разговоры Кульбача о вопросам любви носили более откровенный характер.
Кульбач: Дед Кульбач хоть стар, линял,
Сколь подружек поменял
В те года – не перечесть!
А женился – не Бог весть,
На какой. Дурак дебильный!
Крена: Прям такой любвеобильный?
Кульбач: Дак в меня-то, безусловно,
Все влюблялись поголовно.
Я ж могучий был, рясной
И красавчик расписной!
Еросим: Почему теперь другой?
Кульбач: Поживи с такой ягой —
В лешего и превратишься!
Но умом обогатишься.
Крена: Но когда-то же любил.
Кульбач: Говорю ж тебе – дебил!
Слово вычитал в книжонке.
Так подходит гладко жёнке!
Что касаемо любви,
Есть у всех огонь в крови:
У собак, коней, коров,
Если молод и здоров.
Чувство – как лишай, болезь!
Хоть чешись, хоть весь облезь,
Не даёт тебе покоя.
Помешательство такое —
Как в тумане аль в дыму.
Сам себя впихнёшь в тюрьму
И как вечный срок мотаешь,
О свободе не мечтаешь.
Жисть назад не отлистать.
Еросим: Но она тебе под стать.
Кульбач: Допустимо, чтоб орёл
В жёны клушку приобрёл,
Аль подобие гусыни?
Только вот мечты о сыне…
Тут хоть бейся, хоть реви…
Еросим поспешил перевести разговор на любовное прошлое Кульбача, ибо тема бездетности была для деда наиболее горькой.
Еросим: Начиналось всё с любви.
Кульбач: Безусловно, всё с неё
Наказание моё.
А подумать, так приятней
Породниться с голубятней.
Там хоть воля, тут же – мрак!
Еросим: У тебя счастливый брак!
Кульбач: Брак счастливый? Вот те здрасьте!
Это счастье на контрасте.
Ведь когда милее нам? —
Когда всяк по сторонам.
Наше с ней супружество
Вовсе не содружество
И не битва за корону.
Я как Петр свою Феврону
Так любил, аж пламенел
Но с годами поумнел:
Не толкает к сумасбродству.
Престарелому сиротству
Той пустышке век обязан.
Господи, за что наказан?
И Кульбач затянул одну из своих частушек.
Кульбач: Для милóго Ванюшки
Пирожки да шанежки.
Для нелю́бого Егорки
Лишь
