и возбужденным описаниям, что ее это нисколько не трогало. Она любила наблюдать за танцами, плавными волнистыми движениями, скольжением темных волос, изгибами и поворотами тел.
Она покосилась на Мери, третью жену своего отца, которая с самодовольным видом сидела рядом, гордясь своим раздутым пузом, и обсуждала роды. Лейха с осунувшимся лицом кормила грудью младшую дочь и тайком наблюдала за Мери. Пятилетний крепыш Фахид подбежал к матери, требуя внимания, и она без колебаний отдала младенца служанкам. С торжествующим видом она прижала сына к груди.
– Что удивительного в том, что они вырастают в уверенности, что женщин можно унижать? – пробормотала Фиби.
– Что, мама?
– Да так, ничего.
Она рассеянно гладила Адрианну по волосам. Барабанный бой отдавался у нее в голове безжалостным гулом – монотонным, как и дни в гареме.
– В Америке любят всех малышей – как мальчиков, так и девочек. Женщинам не приходится тратить всю свою жизнь на то, чтобы вынашивать детей.
– А как племя сохраняет силу?
Фиби вздохнула.
Бывали дни, когда ей уже не удавалось мыслить ясно. В этом были повинны таблетки, которые одновременно были ее спасением. Последняя партия стоила ей кольца с изумрудом, но в качестве бонуса ей досталась пинта русской водки. Она экономила ее, как последний скряга, позволяя себе лишь крохотный стаканчик после каждого визита Абду в ее спальню. Она больше ему не сопротивлялась. Ей было все равно. Она терпела, сосредоточив все свои мысли на удовольствии от напитка, которым она утешится после того, как муж оставит ее в покое.
Она могла бы уехать. Если бы только ей хватило смелости взять Адрианну и сбежать. Перенестись в реальный мир, в котором женщин не заставляют стыдливо прятать свои тела и покоряться жестоким мужским прихотям. Она могла бы вернуться в Америку – туда, где ее любили, где люди валом валили в кинотеатры, чтобы на нее посмотреть. Она по-прежнему оставалась актрисой. Разве не приходилось ей играть каждый день своей жизни в Джакире? В Америке она могла бы устроить Адрианне хорошую жизнь.
Она не могла уехать. Фиби закрыла глаза и попыталась отрешиться от гула барабанов. Чтобы выехать из Джакира, женщина нуждалась в письменном разрешении одного из мужчин своей семьи. Она знала, что Абду такого разрешения ей никогда не даст. Как бы он ее ни ненавидел, он продолжал ее хотеть.
Она уже умоляла его отпустить ее, но он ей отказал. Побег стоил бы ей не одну тысячу долларов и представлял собой риск, и она почти была готова пойти на него. Но ей ни за что не выбраться из страны вместе с Адрианной. Никто и ни за какие деньги не решится помогать дочери короля нелегально покинуть Джакир.
И ей было страшно. Она боялась того, что он может сделать с Адрианной. Фиби не сомневалась в том, что он ее заберет. Она ничем не могла ему помешать. Единственный суд, в который она могла обратиться, был его судом, единственная полиция –
