гибискус. Пышным цветом цвели миниатюрные апельсиновые и лимонные деревья. Она уже знала, что их плоды будут горькими, как глаза ее мужа.
Ее неукротимо влекло к фонтану. Это был подарок Абду, когда он впервые привез ее в свою страну в качестве королевы. Фонтан символизировал беспрерывный поток его любви. Любовь уже давно пересохла, а фонтан продолжал играть.
Она все еще была его женой, первой из четырех, положенных ему по закону. Но в Джакире брак стал ее тюрьмой. Она теребила кольцо на пальце, наблюдая за струйками воды, стекающими в маленький пруд. Адрианна начала бросать в него камешки, чтобы заставить шевелиться большого яркого карпа.
– Мне не нравится Мери, – начала Адрианна. В таком ограниченном мире, как гарем, говорить было особо не о чем, не считая других женщин и детей. – Она выпячивает живот вперед и улыбается вот так. – Она сморщилась, заставив Фиби расхохотаться.
– О, ты хорошо на меня действуешь. – Она поцеловала макушку дочери. – Моя маленькая актриса. – Фиби отвела со лба Адрианны упавшие на глаза волосы и подумала о том, что у нее глаза отца. Они напоминали ей о том времени, когда он смотрел на нее с любовью и теплотой. – В Америке люди толкались бы в очередях ради возможности тебя увидеть.
Адрианне это понравилось, и она заулыбалась.
– Так же, как и ради тебя?
– Да. – Она снова перевела взгляд на воду. Иногда ей лишь с трудом удавалось вспомнить того другого человека, которым она когда-то была. – Они действительно выстраивались в очереди. Эдди, я всегда хотела радовать людей.
– Когда приезжала журналистка, она сказала, что по тебе скучают.
– Журналистка? – Это было два или три года назад. Нет, еще раньше. Наверное, уже прошло четыре года. Странно, как незаметно они пролетели. Абду согласился на это интервью, чтобы положить конец всяким слухам об их браке. Она не думала, что ребенок об этом помнит. Ведь Эдди тогда было года четыре. Максимум пять. – Она тебе понравилась?
– Она говорила странно, а иногда очень быстро. Ее волосы были подстрижены очень коротко, как у мальчика, и они были цвета соломы. Она рассердилась, потому что ей разрешили сделать всего несколько снимков, после чего у нее отняли фотоаппарат. – Когда Фиби села на мраморную скамью, Адрианна снова принялась бросать в пруд камешки. – Она сказала, что ты самая красивая женщина в мире и что еще никогда и никому не завидовали так, как тебе. Она спросила, носишь ли ты никаб.
– А ты, кажется, ничего не забываешь.
Фиби тоже это помнила. Тогда она наплела журналистке что-то о жаре и пыли и о том, что никаб помогает ей защищать кожу от солнца.
– Мне понравилось, как она с тобой разговаривала. – А еще Адрианна помнила, что после ухода журналистки ее мама плакала. – Она еще вернется?
– Возможно, когда-нибудь.
Но Фиби знала, что у людей короткая память. В Голливуде появились новые имена и новые лица, и некоторые из них она даже знала, потому
