Ты одобряешь этот процесс?
– Не знаю, не задумывался.
– Правильно, зачем человеку с ученой степенью ломать голову над тем, почему любого работодателя считали эксплуататором? Раз в свое время партия так поступила, значит, так было надо. Действия партии, как поступки всевышнего, не подлежали обсуждению. Сделали государственной собственностью средства производства в виде крупных заводов, фабрик – это хорошо. Пусть не только недра, леса, реки и озера будут принадлежать всем, то есть государству, пусть будут принадлежать государству и крупные заводы, фабрики, железные дороги и многое другое, но зачем нужно было ликвидировать мелкое предпринимательство? Если человек умелец, золотые руки, талант, богом данный, пусть откроет свою мастерскую, наймет подручных, платит им деньги, да и налог платит государству. Пусть развивает свою деятельность. Нет! пусть организуется государственное предприятие, где над этим умельцем будет начальник, зам начальника (хорошо, если один), бухгалтер, куча других лиц. Все это отобьет охоту у этого умельца работать. У него зарплата не может быть выше, чем начальника, спрашивается, зачем этому умельцу из кожи вон лезть? Чтобы его начальник докладывал о перевыполнении плана и получал государственные награды? Не знаю, как бы работал Фаберже, если бы его заставили ровно в семь часов тридцать минут явиться на рабочее место и кровь из носу выполнять дневной план – по пять пасхальных яиц за смену выдавать. Не зря наши товары были хуже китайского ширпотреба.
Это еще полбеды. Главная беда заключалась в том, что нашего трудолюбивого человека отучали планомерно от работы. Уравниловка, выводиловка приводили к тому, что кто весь месяц ишачил, трудился до седьмого пота, получал чуть больше, чем другой, кто весь месяц «махорку сушил». Спрашивается, зачем из-за этой мелочи в разнице их зарплат первому работнику спину гнуть? Чтобы потом второй смеялся над ним? Хорошо жил не тот, кто много работал, а тот, кто ловко устроился. А чтобы ловко устроиться, надо было занимать номенклатурные должности. Надо было любым способом добраться до партийного эскалатора, ведущего наверх. Вот в этом-то месте ум уступал ловкости, а партбилет превратился в своего рода пропуск к этому эскалатору. Поэтому ловкие люди рвались вверх любой ценой, оставляя порой весьма нехороший след.
К этому времени они уже ехали по Сокольническому валу. Антонов показал пальцем направо и сказал:
– Теперь тормози, сейчас повернешь направо к этому дому.
Водитель повернул направо и перед указанным домом остановил машину.
– И сколько я тебе должен? – спросил Антонов.
– Антонов, ты что? Не экономику же преподаешь в машиностроительном вузе, все переводишь на деньги. Не в деньгах счастье. Скажешь спасибо, этому буду рад.
– Спасибо! Большое спасибо! Но ты можешь выключить мотор? Я хочу один вопрос задавать.
Водитель повернул ключ зажигания и подтянул ручник.
– Задавай!
